Ну и экземпляр этот Симон!
Вряд ли раньше мне бы удалось заарканить такого мужика; но сейчас можно попробовать.Охотничий инстинкт Ленца проснулся; тело требовало вознаграждения за проделанную над собой четырехлетнюю работу. Бросаются в глаза его непомерно мускулистые руки, хорошо натренированная спина, великолепные пропорции. Пират, мушкетер, разбойник с большой дороги, сошедший с экрана приключенческого фильма… здоровый как бык, длинные волосы, широкие плечи.
— Где ты работаешь?
— Я составитель букетов.
Тридцать один год, работает в магазине своего отца. Прекрасный голос, мягкий и глубокий. Глаза как у волка. Я чувствую, как они следят за мной.
Он откидывает с лица волосы и улыбается. Невольно отмечаю про себя, что лоб мог бы быть и повыше.
— У нас тоже были проблемы из-за сырости на стенах. Она проникала из щелей над окнами; когда мы наконец это поняли и замазали все трещины, в доме стало сухо. Да вы сами, когда будете проходить мимо, зайдите к нам и взгляните.
Он переводит взгляд на меня. Индифферентно. Капканщик! Я ничего не могу прочесть в этом взгляде. Пока он ходит за сигаретами, Янни высказывается:
— Он выглядит как сутенер.
Его ягодицы — просто мечта: маленькие и твердые, как яблоко.
— Ты так считаешь?..
Интересно, однако, как они выглядят, когда на них нет тренировочных брюк? Подождем…
— Что ты всегда находишь в таких типах?
Мой ревнивый муж заметно раздражен. Хотя мы уже договорились о разводе, он до последнего не хотел отказываться от своих прав и в самом конце нашей совместной жизни, как ни странно, ревновал меня даже больше, чем в начале ее. Янни и раньше всегда оберегал меня от неподходящих людей.
— Я твой натасканный Цербер, — говорил он.
А я хочу дать, наконец, выход своей натуре, мне нужно флиртовать, кокетничать, я не хочу больше дни и ночи проводить с одним и тем же мужчиной.
— Не забывай, через четыре дня у нас гастроли. Еще раз повтори все песни и тексты! — говорит Янни.
Мы прощаемся.
ШОУ
Спустя три дня. Холодный ветер и слякоть. Незадолго до отправления в Нюрнберг.
— Эй, Янни! Ты только взгляни — это самая бездарная песня из всех, какие мне до сих пор встречались!
Я топаю по снегу к нашему автобусу и размахиваю листком с текстом.
— Ну и чушь они тут напечатали! Почему для женщин пишут такие бессмысленные песни?
— Наверное, то сделал мужчина, который думает, что женщины все так себе и представляют?!
— К тому же, они часто так не только представляют, но и поступают, что гораздо хуже. Только необязательно это худшее выставлять на всеобщее обозрение, да еще в зарифмованном виде!..
— Все заняли свои места, отъезжаем!
Мы собирались на гастроли со своим рок-шоу — шесть музыкантов, певица, я, техник и водитель. Всего двенадцать человек.
— Я хочу сесть сзади, а то меня затошнит.
— Закройте окно, сквозит!
— Нет, не закрывайте, здесь же задохнуться можно!
— Где Бибуль?
— Как меня раздражают его шуточки! В следующий раз сними с него сотню марок штрафа, может, поможет!
— Действительно, вечно мы как дураки должны ждать, пока господин негр соизволит прийти!
Наш цветной басист принципиально опаздывал. Спустя три четверти часа он наконец появился.
— Слушай, Бибуль, ну сколько можно?! Ты пришел на сорок пять минут позже!
— Эй, ребята, что вы вечно ко мне придираетесь? Несколько минут ничего не изменят.
Нашу настойчивость по части пунктуальности он считал ненормальной, абсолютно излишней и типично немецкой. Для него не играло никакой роли, отправимся ли мы куда-нибудь в шесть или в семь часов, начнется представление в восемь или в половине девятого. Из-за этого шла постоянная борьба. Но зато играл он так классно, что в конечном счете мы ему все прощали. Странным образом, единственное, что сказал Бибуль при первой своей встрече с Симоном, было:
— Лена, этот мужик слишком прост — он недостаточно сумасшедший для тебя.
— Надеюсь, теперь все в сборе?
Водитель тяжело вздохнул и захлопнул дверь. Тогдашний руководитель поездки ехидно называл нас «карманными блохами».
— Все «блохи» в кармане?
— Янни, я здесь, сзади!
— Да, я уж вижу.
В пять часов мы прибыли в Нюрнберг. Поскольку выехали мы заранее, то у нас еще оставалось время на репетицию.
— К самым дверям, пожалуйста! — попросил Янни водителя.
— Привет, Густ, тебе все ясно?
— Да, с техникой, в общем и целом, порядок. Я мог бы начать подготовку прямо сейчас — хотелось бы закончить все поскорее, чтобы успеть перекусить чего-нибудь.
— Все «блохи» на сцену! Проверка звука! — руководитель собирал всех музыкантов, как овчарка сгоняет овец в стадо.
Янни уселся за ударную установку и начал играть. Душераздирающий грохот заставил вибрировать наши диафрагмы.
— Янни, ради Бога, на концерте не надо так темпераментно!..
— Все могло бы быть гораздо лучше, если бы твои нежные консерваторские уши могли выдержать настоящий рок!
Фабиан и Янни вели непрекращающуюся борьбу за силу звука. Мне звук тоже иногда казался слишком громким, но лишь постольку, поскольку я не могла его перекричать.
— Лена, все нормально? Тогда начнем. Пожалуйста, постарайтесь запомнить, что соло на гитаре начинается после второго рефрена, а он сам идет два раза! В прошлый раз это не всем было понятно. Я не хочу, чтобы вы и сегодня играли как попало.
Мы лихо сыграли весь номер. Первая была заглавной песней, очень ироничной, о поклонении мужчин. Если говорить о содержании нашего шоу, то речь здесь шла о том, что мужчина должен почитать женщину, что он во многом от нее зависит и что давно пора ему самому это признать. Все с хорошей примесью юмора и сатиры. Рок-шоу высмеивает мужские заблуждения, женскую пассивность и неспособность обоих полов избежать традиционных недоразумений.
Янни нравилось видеть меня сильной как на сцене, так и в реальной жизни, где он часто подвергал меня словесным оскорблениям. Видимо, он хотел, чтобы я стала покорной, как его мать. И такой же сильной. Женщин, которые громко и самоуверенно защищали свою точку зрения, он не переносил. Он просто не привык к ним, и их тон, их поведение раздражали его и побуждали «вправить им мозги». Он вообще плохо переносил, когда кто-нибудь был громче и энергичней его самого. Несомненно, он понимал, что я и сама нуждаюсь в этих его провокациях, для того чтобы расти, совершенствоваться в защите. Янни был для меня чем-то вроде партнера по спаррингу, который тренировал мою реакцию, духовную силу и выносливость.
Для нежностей в нашей горячей артистической семье места как-то не нашлось.
— Лена, ты стоишь перед микрофоном, как корова! Ради Бога, на концерте думай о том, как ты двигаешься! Вилять задом, расхаживать, подпрыгивать, притопывать, прогуливаться — все, что хочешь, главное, ты должна двигаться, а не стоять, как чучело! В принципе, можно и стоять, но стоять твердо, уверенно! Без этих согнутых в коленях ног и бессмысленных движений руками. Ты выглядишь как шестнадцатилетка из курортного отеля!
Какая наглость! Вот бесстыжая рожа!
Это напомнило мне моего отца.
— Ты стоишь на сцене, как обделанный чулок, — говорил он.
Это было не особенно любезно, зато очень действенно. Цирковая лошадь не может быть мимозой. Главное не вежливость, а цель, а она достигается силой прыжка, харизмой, духовной дисциплиной и энергией, и все это зачастую можно вызвать только провокацией. Методы Янни трудно назвать гуманными, но они были на редкость эффективны. По крайней мере со мной. Были люди, которые обиженно отворачивались от него, я же реагировала, как мужчина, при всех названный трусом, — приходила в бешенство и вступала в борьбу.
Я легко поддавалась на провокации, и это было мне только на пользу, так как все жизненные силы приходили в движение. Женско-эзотерическая флегма не имела никаких шансов против жесткой агрессии Янни. Как-то раз, много позднее, он сказал мне: