– Вы любили друг друга?
Эмма тяжко вздохнула.
– Я так думала.
– И что случилось?
– Он почти каждый день приходил к тете. Обедал с нами два-три раза в неделю. Удивительно, как много общего было у нас с ним. Наши мнения сходились по всем вопросам. Если на вечеринках планировались танцы, мы всегда составляли пару в вальсах и были идеальными партнерами. Нас постоянно видели вместе, все пришли к заключению, что однажды мы непременно поженимся. Все так думали.
– И?.. – спросил он, когда она замолчала.
– А потом он однажды пошел на бал. Я должна была сопровождать его, но подхватила жуткую простуду и не пошла. Тетя осталась дома со мной, а на следующее утро я услышала, что мистер Паркер протанцевал все наши вальсы с другой девушкой, миловидной блондинкой. Анни Монкрифф, родом из Йоркшира.
Рассказывая Марлоу эту историю, Эмма, к своему облегчению, заметила, что воспоминания больше не причиняют ей боли.
– Три дня спустя, когда я поправилась, мистер Паркер поделился со мной, своей дорогой подругой, радостной новостью. Он влюбился в Анни. Она была самым красивым, самым жизнерадостным, самым очаровательным созданием на свете, и он собирался сочетаться с ней узами брака. – Она покачала головой, до сих пор удивляясь, как такое могло произойти. – Едва познакомившись с ней, он тут же решил жениться. Три дня с незнакомкой перечеркнули шесть лет нашего близкого общения.
– Мне жаль, что он разбил вам сердце.
– Дело не только в разбитом сердце. В тот день я потеряла друга. Предательство сильно ранит, знаете ли.
– Да, – согласился он.
– Как? – спросила она в надежде, что Марлоу объяснит ей феномен, которого она не понимала. – Как такое вообще может случиться? Как человек может влюбиться с первого взгляда?
– Не знаю. Учитывая свой, собственный опыт, я могу сказать лишь одно – это своего рода безумие. Наваждение.
– А потом, оно проходит?
– Да. Если повезет, то до свадьбы. Мне не повезло, как насчет вашего мистера Паркера? Он счастлив в браке?
– Когда я в последний раз слышала о нем, да, он был счастлив. Правда, – не без злорадства добавила она, – он живет в Лондоне, а его жена – в Йоркшире.
Марлоу разразился хохотом:
– Вот рецепт настоящего семейного счастья!
– Точно. – Она тоже рассмеялась. Внезапно стало легко на сердце, словно с него сняли непосильный груз. Она повернула голову и посмотрела на Марлоу. – Странно, но вы первый, кому я рассказала эту историю. Тетя, конечно же, знала, что произошло, и наши друзья тоже, но никто никогда не говорил об этом, включая меня. Леди, видите ли, не полагается раскисать перед публикой, а близкие не задают друг другу неприличных вопросов. Я не могла поделиться своей болью.
– Безответная любовь всегда причиняет боль.
– Ваша жена никогда не любила вас?
– Нет. Причем я это знал. – Он прижал кулак к солнечному сплетению. – Нутром чувствовал. Но отмахнулся от интуиции. Я слушал сердце. Прислушайся я к инстинктам, то уберег бы от несчастья и себя и Консуэло. – Он вдруг помотал головой и оттолкнулся от стены. – Темнеет. Мне пора.
– Да, конечно. Спокойной ночи, милорд. – Она повернулась к двери и взялась заручку, но его голос остановил ее:
– Эмма?
Она оглянулась.
Он стоял на тротуаре и смотрел на нее.
– Если вы действительно считаете мой поступок непристойным, то почему не остановили меня?
Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к ожидающему его экипажу. Карета уже была на полпути к углу улицы, когда Эмма признала правду:
– Потому что знала, что это неприлично, но чувствовала, что все правильно. И это пугает меня.
Она подождала, пока экипаж скроется за поворотом. В ее арсенале имелись правила на все случаи жизни, и все же Эмма не могла не задаться вопросом: а имеют ли они какое-нибудь отношение к тому, что хорошо, а что плохо? Хуже того, она начала подозревать – несмотря на зрелый возраст, она абсолютно не разбирается в жизни.
Глава 12
Может статься, добродетель имеет свои преимущества, но, по-моему, они не слишком воодушевляют.
Как это ни прискорбно, но Марлоу знал, что Эмма права. Его поведение в «Шоколаде» скомпрометировало бы ее, попадись они кому-нибудь на глаза. Несмотря на все уверения о безобидности совершенного, Гарри понимал, что поступок далеко не безобиден. Репутация – слишком хрупкая вещь. Ему безразлично мнение других людей, но он ведь мужчина, для женщины же последствия могли быть очень серьезными.
Необходимо вернуть отношения с мисс Дав в прежнее безликое русло. Решив это, он отменил встречу с ней под предлогом других дел. Свои замечания теперь посылал с курьером и общался с ней через Куинна.
Однако расстояние не оправдало его надежд. Время от времени он ловил себя на том, что вспоминает день в «Шоколаде», и в его воображении вновь и вновь всплывало ее лицо, пробуждаемое страстью. Он никогда не видел ничего подобного.
Вплоть до того момента он и не подозревал, что строгая и холодная мисс Дав способна на такие эмоции. Теперь он знал правду, но какая от этого польза? Эмма не из тех женщин, которые готовы на внебрачную связь, – досадный факт, раздражавший его сверх всякой меры и заставлявший с удвоенным усилием держаться от мисс Дав подальше.
Но имелись и радостные известия. Дела дома наконец-то наладились, атмосфера стала более дружеской. Диана, похоже, приняла тот факт, что ни одна из девиц Диллмот и кузин Абернати не сумела завоевать его сердце и затащить к алтарю. Визит подошел к концу, юные гостьи, к безграничному счастью Гарри, вернулись к лорду Диллмоту, и жизнь в доме Марлоу пошла своим чередом, по крайней мере почти во всем.
Однако за завтраками дамы по-прежнему продолжали обсуждать миссис Бартлби. Сделав из нее свою сотрудницу, Гарри мог бы спокойнее реагировать на высказывания родственниц, чем в те времена, когда она работала на Барринджера, но все было не так просто. Дамам вздумалось непременно раскрыть тайну миссис Бартлби. Узнав, что он купил «Соушл газетт» и отныне колонка миссис Бартлби принадлежит ему, они всеми способами норовили вытянуть из него ее настоящее имя и происхождение.
Но Гарри был не дурак. И хотя его сестрам можно было смело доверить секрет, насчет бабушки и матери он сильно сомневался. Бабушка только казалась сдержанной и замкнутой, на деле же была неисправимой сплетницей. Что касается матери, она не сумела бы сохранить тайну, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Гарри решил не раскрывать рта.
– Ну нельзя же быть таким занудой! – разочарованно смотрела на него мать. – Она ведь теперь для тебя пишет, не правда ли? Не понимаю, почему бы тебе не сказать, кто она такая.
– Для нас жизненно важно сохранить ее анонимность, – ответил он, намазывая хлеб маслом.
– Но мы ведь не собираемся ни с кем делиться, – фыркнула мать. – Мы умеем молчать.
– Ты сама молчаливость, мама, – проговорил Гарри, и ему даже удалось не рассмеяться. – Но я обязан уважать интересы миссис Бартлби.
В итоге дамы смирились с неизбежностью, но Гарри тревожил задумчивый вид Дианы, с которым она просидела весь завтрак. Когда Гарри вышел из-за стола и велел подать экипаж, она последовала за ним под предлогом, что хочет попросить Джексона приготовить вторую карету. Ей якобы срочно потребовалось выехать из дома, но Гарри слишком хорошо знал сестру, чтобы попасться на эту удочку.
– Ничего не слышно о мисс Дав? – спросила Диана, пока они ждали в холле. – Она нашла себе другую работу?
Гарри повернулся и просверлил ее взглядом, но Диана не смотрела на него. Она была занята перчатками.
– Уверен, что нашла, – ответил он.
– Хм-м… может, теперь она пишет свои книги по этикету?
– Может и так. Откуда мне знать?
– И впрямь, откуда? – В уголках ее губ заиграла ироничная улыбка, но не успел он и рта открыть, как она снова заговорила: – Я тут подумала, не поможет ли мне мисс Дав с приготовлениями к свадьбе. Она в этом разбирается, и я уверена, что ее советы придутся кстати. Даже сама миссис Бартлби наверняка одобрила бы обширные познания мисс Дав, как ты считаешь?