-«Три года на тебя потратила! А ты – как был эгоист, так и остался!»
Катя кричала и кричала, а Дима…Он искал флешку в камеру, так как его рейсовый автобус должен был вот-вот отъехать.
Да, не выдержали их отношения того, что люди бывают разными. Дмитрий видел отдых именно таким: пригород, фотоаппарат в руках, тишина и …. И нечто таинственное, непостижимое, открывающееся не с первого раза и не для всех. Доступное ему, Диме, лишь в подобных этим местах.
А Катя… Она видела лишь неудобство электрички. Лишь необходимость долго ковылять пешком. Только граффити на стенах и запах мочи.
В тот день Дима уехал под старую Ладогу. Катя – уехала из его жизни.
Стряхнув с себя унылые размышления, Дима вышел на плотину.
Да, пейзаж становился все интереснее. Перегороженная плотиной река, образовывала широкое озеро. Берега были окаймлены соснами. Над водой повис легкий осенний туман, и, казалось, из вод того и гляди вынурнут русалки.
Не те диснеевские рыжеволосые барышни с огромными глазами, а настоящие: зеленоглазые утопленницы в белых рубахах…
Чтобы развеять образ, Дима даже встряхнул головой.
Дальше вверх по течению было еще одно место, которое Дмитрию очень хотелось посетить: Герлановский Храм, посвященный святому старцу, некогда жившему в этих местах. Но храм находился на стороне, противоположной от дома помещиков Герлановых, и потому его Дима оставил на обратный путь.
Немного поиграв в палку с новым другом, Дмитрий двинулся дальше.
Скоро берега реки стали круче. Мощные сосны, растущие на них взмывали вверх, высоко поднимаясь над песком, словно балерины, стоя на своих корнях.
Идя вдоль берега, Дмитрий наше заброшенный детский лагерь. Старенькие, покосившиеся деревянные домишки. Скелеты детский площадок. Но, самое ценное для Дмитрия: небольшой дом с колоннами, стоящий почти у самого схода к реке, и глядящий окнами на ее синеву.
Это была не усадьба Герлановых, но все же прекрасный образец строения начала двадцатого века. Дмитрий зашел через выбитые до него двери и побродил внутри. К сожалению, внутри здание было полностью повреждено детским лагерем, занимавшим его. Сбитая лепнина. Обшитые гипсокартонном стены. Все серо и отвратительно. Дмитрий терпеть не мог, когда так обращались со стариной. Хотя подобная судьба постигла сотни зданий.
Впрочем, на втором этаже было оставлено открытым окно.
Потрескавшиеся рамы. На половину выбитые стекла. Вид на реку и ротонду колонн вокруг дома. Ради такого снимка стоило делать остановку.
Примерно через час брожений по поселку, Дмитрий и его новый друг – бездомный пес – наконец нашли ту тихую улочку, на которой притаился особняк Герлановых. Вокруг стояли обычные дачные домики, в большинстве своем уже закрытые на зиму. От территории, некогда принадлежавшей особняку, осталось не много. Соток сорок. Весь этот небольшой парк был огорожен забором-сеткой, натянутым между вбитых в землю столбов. Но столбы эти стояли на твердом и высоком каменном фундаменте, и, пройдясь чуть вокруг парка, Дмитрий нашел настоящее чудо: часть старинной решетки, сохранившейся по сей день.
Эта красивая ажурная решетка, столь нелепо смотрящаяся среди сетки, сохранилась благодаря тому, что в ее часть стволом вросло мощное дерево. Похоже, остальную решетку забирали скорее на лом, чем на реконструкцию, а тут – поленились возиться со спилом. Дмитрий был этому несказанно рад.
Наконец, немного пройдясь по заросшему парку, Дмитрий приблизился к основной цели своего пути: обветшалый, с пустыми окнами, зияющими тьмой, с крышей, поросшей мхом, потаскавшимися мраморными ступенями, декоративной башней, что вот-вот упадет – особняк Герлановых приветствовал его.
Дмитрий немного постоял на обветшавших ступеньках, и двинулся внутрь.
А там его ждало мертвое величие. Остатки мозаики на полу. Сбитая лепнина. Выломанные ограды лестницы. Осколки стекла и бутылок.
Каждый раз, попадая в такие дома, Дима ощущал странный прилив меланхолии и благоговения. Неужто все уже прошло и прошлого никак не воротить?