– Зачем оно тебе?
– Это подарок одного умника.
Огневик без колебаний отдал мне вещицу, посчитав, что перо имеет отношение к делу и в ведомстве он без труда сможет его изъять на законных основаниях.
– Спасибо, – покрутив перо в руке, я спрятала его под корсетом, и не думая давать ответ.
– Ой, у меня ленточка развязалась!
Присев на корточки и не спеша обернув ленту вокруг лодыжки, я поняла что это простое действие принесет мне успокоение перед финальным броском. Одновременно с приседанием я создала иллюзию огромной бабы с плетеной корзиной. В длинном платье, украшенном объемными цветами, в шляпе с полями, отбрасывающими тень на глубокую линию декольте, она направилась в нашу сторону. Я знала что рискую, открывая завесу своих возможностей, но временами молодость и самоуверенность (оставленный с носом доблестный командор, вальяжный хозяин борделя) творят чудеса; кажется, что весь мир у твоих ног и за спиной вырастают крылья, крепнет уверенность в своих силах и так сложно почувствовать грань, которая станет началом конца.
– Поторопись, – недовольно бросил охотник. Я вздрогнула и ленточка выскользнула из пальцев, круша на голени узор из плоских черных ромбов. Я недовольно сомкнула губы и снова принялась за шнуровку, заставляя огневика сжать кулаки до побелевших костяшек.
Да прибудет с тобой терпение!
Я ждала, что он схватит меня за шиворот или за пучок волос на затылке, но он мужественно сдерживал себя. Все произошло в считанные секунды, сразу после слов:
– Сколько можно копаться?
Где-то неподалеку заржала лошадь, предоставляя мне идеальную возможность для реализации дерзкого побега. Итак: баба прет на нас, лошадь ржет, с испугу два жирных кроля выскакивают из ее корзины и удирают в разные стороны, завоевывая внимание прохожих.
Я замираю в ожидании.
Мальчишки, знатоки веселых забав, с горящими глазами бросаются ловить кролей.
– Уважаемая, – кричит кто-то, едва не наступив на ушастого возмутителя спокойствия, – а корзинка-то ваша опустела, – движимый желанием оказать посильную помощь в поимке беглецов, он склоняется, чтобы схватить кроля, но тот ловко отпрыгивает в сторону.
Огневик бросает взгляд вслед убегающему кролику и этого мгновения мне хватает, чтобы прыгнуть в «тело» огромной бабы, оставив вместо себя иллюзию проститутки, завязывающей свои ленточки. К семнадцати годам я не только в полной мере овладела искусством иллюзии, но и все больше отдавалась власти удивительного наслаждения от рискованной игры. Сопротивление, находчивость, опасность, шаг за шагом отвоеванная победа – все это проводило какую-то неощутимую грань между мной и всем миром. Я словно срывала с себя маску, под которой однажды и на всю жизнь я была вынуждена скрывать себя настоящую.
Ленточка вновь выскользнула из пальцев, иллюзия медноволосой девушки раздосадовано покачала головой.
Баба с корзиной обогнула проститутку и направилась прочь, желая быстрее покинуть площадь. Рокировка удалась!
Однако не успела я порадоваться свободе, как о себе заявили последствия…
Перестав контролировать перемещения кролей, я поняла, что совершила непростительную ошибку, когда один из мальчишек, бросился под копыта, чтобы спасти ушастого. Всадник среагировал моментально, дернул поводом и увел кобылу от столкновения. Увидев, как лошадь теряет контроль, и, закусив удила, идет боком, грозя свалиться прямо на меня, я по-бабски завизжала и шарахнулась в сторону, взмахнув липовой корзинкой. Кобыла взвилась, едва не скинув наездника, и отпрянула назад. Все бы ничего, но задняя нога скотины прошла сквозь иллюзию сидящей проститутки, насаживая ее как поросенка на вертел. В немом изумлении я смотрела как огневик, желая спасти девушку, вместо нее хватает ногу кобылы. Как в замедленной съемке лошадь вскидывает задом и едва не сносит магу челюсть. Он успел уклониться ровно настолько, чтобы уйти от удара. Опомнившись, я поспешила смешать иллюзию проститутки в клубах цветной пыли и уйти по-тихому.
Всадник спрыгнул с седла и, недолго думая, отхлестал кобылу по шее, не стесняясь при этом в выражениях. Выпучив глаза, скотина нервно перебирала ногами, то и дело натягивая струной кожаный повод. Выпустив пар, мужик схватил переднюю луку, рывком закинул свое тело в седло и двинул кобылу по бокам, придавая ей ускорения.
Люди начали расходиться по своим делам.
Блюститель закона запустил пятерню в челку и нервным жестом откинул ее с лица. Просматривая пространство иным зрением, он вновь и вновь вынужден был созерцать пустоту в месте, где присела его арестантка.
Уверена, все случившееся не укладывалось в его голове и казалось ему бредом. Какое объяснение он найдет происшедшему и чем успокоит свое воспаленное сознание, мне было все равно. Я была спокойна, ведь правду я унесла с собой.
Путаясь среди толпы, я пересекла площадь и прошла несколько кварталов. В тени деревьев я наконец-то избавилась от корзинки и пышных форм. Клонило в сон. Проигрывая в борьбе с усталостью, болезненно наполняющей тело, я зевнула, прикрывая ладонью рот.
***
Стоило увидеть свой портрет, объявленный в розыск, как сразу захотелось покинуть этот недружелюбный город.
Миновать стражу на воротах труда не составит, но куда я пойду? И как быть с Легом, преследующим меня?
Разумнее будет остаться. Но…как выяснилось, быстро мне работу не найти, да и помощи ждать не от кого… Что дальше?
Ответ пришел сам собой.
– Насытить возмущенный желудок. Остальное потом, – решила я и свернула в сторону ослепительно ярких торговых лавок.
Немногим погодя я приговорила парочку подвяленных «инжирин». Облизала сладкие пальчики и побрела по рядам дальше. С ощущением, что продешевила, обменяла наряд из дорогого дерайского шелка на два. Платье грязно-оливкового цвета с натуральным льняным кружевом и рукавами в три четверти приберегла до лучших времен, а вот темно-серое с широкими лямками одела сразу. Зашнуровав корсет, завязала на груди дурацкий розовый бантик. Взгляд зацепился за тонкую нить деревянных бусин на моем запястье. С нее-то все и началось…
От браслета избавлялась несколько раз. Невозможно в одно мгновение отказаться от укоренившейся привычки, не заполнив возникший на ее месте своеобразный вакуум в сознании. Браслет был отражением моих мыслей, и пока я помнила про него – его не было, но стоило забыть, как можжевеловые бусины незаметно появлялись и неосязаемо обнимали мое запястье.
Ближе к вечеру я отчаялась настолько, что решила бросить остаток сил на поиски Яспера. Вот только я знать не знала, где искать молодого воина и старого друга. Но это было мелочью в сравнении с разговором, который нам предстоял. Я понимала, что если я хочу добиться его участия, то придется затуманить его разум лживой историей, глядя в глаза скормить ему «правду» своего чудесного воскрешения из мертвых. Не знаю, смогу ли я?..
Вы даже представить не можете, как гадко стало у меня на душе.
– Иметь таких друзей как я – врагов не надо!
Яспер похоронил семью, близких, подругу Элин. Он принял это, смирился с утратой и продолжил жить. У него свое будущее. Будущее, в котором нет места медноволосой обузе. Он достоин лучшего и…
– Кажется, я заблудилась…
Ноги привели меня на небольшой пустырь слабо освещаемой окраины. Покосившийся забор сплошь заклеили объявления, большинство которых было тронуто временем и выцвело под палящими лучами солнца. Однако на общем мятом, потертом, блеклом фоне, словно чашка с ароматным чаем на утренней газете, взгляд приковывали красочные плакаты.
Я усмехнулась объявлению «Хочешь стать сильным магом?». С плаката указательным пальцем в меня тыкал самоуверенный лысый дедок, держащий в другой руке, отведенной за спину, чудо-посох.
«Шарлатан», – подумала я.
Следующий плакат призывал предать всех некромантов костру и развеять прах по ветру.
– Мило. Выходит, мне очень даже неплохо живется и зря я себя накручиваю.
Третий предлагал посетить незабываемое шоу на площади Проходного тупика в конце первой декады второго осеннего месяца. Адепты в белой форме с косыми нашивками на груди и левом плече, указывающими на принадлежность к стихии, в честь столетия академии «Поющая стрела» обещали море впечатлений, прибрежную прохладу и детям до десяти лет бесплатные леденцы в виде забавных стрел.