- Это твоя новая диковина? - спросил у Пожарского Фёдор Фёдорович, - Фарфор?
- Да, научились мы делать фарфор не хуже китайского. Царю батюшке я на Рождество и на Крещение такие сервизы послал, отцу с матушкой тоже. Теперь вот продавать начну. Думаю, гости заморские всё золото с Европы вонючей сюда свезут.
- Почему же он вонючая, - поинтересовался, отхлебнув первый глоток Долгоруков.
- Так им священники ихние мыться запрещают. Вот они и ходят годами грязнущие и потные. Дикие люди, - пояснил княжич.
- А твои-то как немцы? - не поверил князь.
- Приехали все во вшах и блохах, как барбоски, пришлось всех с одеждой в баню гнать и только потом в дома пускать. А потом ещё три месяца к бане приучать. Сейчас они уже и сами Европу вонючей называют.
- Чудно. Как же это не мыться годами? - всплеснула руками княгиня Долгорукова.
- Их священники говорят, что при крещении на них благодать сходит Господня, а если вымыться, то всю благодать смоешь, - усмехнулся Пётр.
Угощения были съедены и гости стали собираться на футбол. Опять набежали турчанки, помогая княгиням и княжнам одеться.
- Откуда у тебя Пётр Дмитриевич эти басурманки? - хмыкнул боярин.
- У казаков из рабства выкупил. Пожалел. Теперь и не знаю, что с ними делать, - махнул рукой княжич.
Футбол Владимиру Тимофеевичу понравился.
- Не знаю уж, куда меня Государь отправит воеводой, но я там такие, же игрища заведу. Ты Пётр Дмитриевич, напиши, как в этот футбол играть надо.
Княгиня Долгорукая всё это время посматривала на старшую дочь. Глянулся ли ей это юноша. И судя по тому, как краснела Марьюшка при встречи взглядами с Петрушей, поразил он девичье сердце. Может и даст господь за Петрушу Марьюшку пристроить. А то ведь уже двадцать годков девке, иные-то в её годы уже по три ребёночка имеют.
Событие пятнадцатое
Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов получил на следующий день после Крещения обещанные подарки из Вершилова. И как ни хотелось ему быстрее открыть сундук, но он сдержал себя и послал за матушкой и батюшкой. Отец был в Троицко - Сергиевой лавре и пришлось ждать целых четыре дня. Но в прошлый раз патриарх попенял сыну, что подарки без него разбирали. Поэтому Михаил выставил сундук на середину своей светёлки и наказал дьяку Фёдору письмеца от Петруши ему не давать, как бы не стращал муками земными и небесными.
Грели душу воспоминания о проведённом "аукционе". Зрелище и, правда, было незабываемое. Тут уж Петруша точно не обманул. Дьяк Борисов вызвал гонцами всех купцов из немецкой слободы и всех "гостей государевых" и купцов Гостиной сотни. Отдельно были приглашены думные бояре. Так как народу набиралось прилично, то всё действо вынесли на улицу и для бояр поставили лавки, купцов и гостей отделили от бояр цепочкой стрельцов.
Торговлю вёл дьяк приказа Большой казны Иннокентий Скоробогатов. Царь сам прочитал ему ту часть письма Петра Дмитриевича Пожарского, в которой объяснялся принцип аукциона, и велел подготовиться. Скоробогатов долго переходил от одного подноса к другому и качал головой. Когда же ему показали чайные пары, то он чуть на колени не упал перед ними.
- Великий Государь, разве же можно это продавать? Все эти вещи надо в Тайный приказ на хранение передать.
Михаил Фёдорович глубоко вздохнул и спросил дьяка, понял ли он свою задачу. Как же не хотелось расставаться со всеми этими богатствами.
Утро аукционного дня выдалось ясным и морозным. Желающих поучаствовать собралось почти две сотни человек. Бояре на лавках тихо перешёптывались, не решаясь при царе и патриархе выражать своё недовольство присутствием здесь купцов и иноземцев. Первым на торги вынесли поднос. На солнце цветы горели ещё жарче, они, казалось, не нарисованы на подносе, а лежат на нём. Рынды пронесли поднос по рядам под восхищённые вздохи и торговля началась.
- Великий Государь разрешил продать этот поднос за один рубль. Если есть желающие купить, пусть поднимут руку.
Желающие были все.
- Раз желающих много цена поднимается до пяти рублей. Кто хочет купить за пять рублей, поднимите руки.
Рук меньше не стало.
- Теперь цена поднимается до десяти рублей.
На этот раз рук осталось половина.
- Следующая цена пятнадцать рублей.
Многие представители гостевой сотни руки опустили. Но все двадцать гостей государевых и почти все иноземцы тянули руки. Бояре руки опустили. Дьяк предупредил их, что подносов будет одиннадцать и ушлые дядьки смекнули, что раньше, чем с третьего подноса вступать в торги глупо.