Фарфоровый завод Пётр в этот раз оставил на подросшего уже Семёна Антоновича Берёзина, сына боярского. Подрос он не вверх, и так каланча с Петра ростом, а в плане людьми руководить. Дисциплина на заводе железная, и не потому, что там бьют за проступки, боже упаси, просто люди понимают, где работают и правильно выстроенная система кнута и пряника сделала своё дело, а новички стараются как можно быстрее подтянуться до общего уровня. Зав производством там Андрейка Лукин, можно считать, что фарфоровое производство остаётся в надёжных руках. Не так давно там легко предотвратили попытку шпионажа. Один из купцов, что регулярно скупал товар, а потому был допущен в Вершилово, пытался ночью через забор пролезть на предприятие. Уж чего бы он там смог наузнавать ночью-то, второй вопрос, но сторож не спал и из арбалета, как учили, ногу любопытному прострелил. Купца перевязали и отвезли в Нижний, передали князю Фёдору Фёдоровичу Пронину. Сейчас он на дыбе песни поёт, похоже там крупный заговор и без вечно гадящей "англичанки" не обошлось.
На карандашное производство Пётр поставил одного дворянина из Нижнего Новгорода. Трофим Козьмич Антуков потерял правую руку, обороняя Москву в последнем броске ляхов на столицу. Став инвалидом Трофим не спился и не опустился, пытался организовать производство рыбного клея и даже чуть преуспел в этом. Вот покупая у него клей для карандашей, Зотов его и нашёл. Пётр поговорил с мужиком и кандидатуру одобрил. Хваткий и серьёзный дядечка. Он даже уже усовершенствовал изготовление заготовок для деревянных частей карандаша. Сейчас производство этой диковинки сдерживало только количество выпускаемых фарфоровых коробочек. Пётр Дмитриевич категорически запретил продавать карандаши без них. Должно быть так, захотел купить карандаши, покупай и шкатулку из костяного фарфора, получается дорогая и эксклюзивная вещь. С резинками, правда, беда, кончаются одуванчики заготовленные. Ничего, снег уже сошёл, можно начинать новые заготавливать. А страда пройдёт, и детишки нароют, можно и жителей Нижнего подключить, пусть отправят детей выкапывать корни одуванчиков.
Производство керосиновых ламп пока остановили, оказывается полторы тонны керосина, что удалось нагнать из нефти, быстро кончается, если его бесконтрольно выдавать художникам и учёным. Зимой темнеет рано, вот и жгли не считая. И вдруг, раз и кончился керосин. Народ поругался и перешёл назад на свечи. Получается, что о продаже ламп думать пока рано, нужно думать, как себя обеспечить. Надо нефтяному мурзе план поднять. И ведь ещё на два выхода нефти показали башкиры. Придётся организовывать в следующем году экспедицию туда и если нефть есть, городки там городить.
Ещё одно развивающееся производство – это макаронная фабрика. Начали с маленьких звёздочек, а теперь семейство Матвея Лыкова выпускает десятки тонн различных макаронных изделий, новинка народу понравилась, и от заказов со всей страны отбоя нет. Матвей даже договорился с архитектором Шарутиным о возведении кирпичной двухэтажной фабрике на берегу Волги. Пожарский и сам такой прыти от вчерашнего крестьянина не ожидал. Сейчас помогает Лыкову придумывать новые приспособления для уменьшения ручного труда Вильгельм Шиккард. Немец на износ работает, и книгу по изготовлению башенных часов пишет, и малой макаронной механизацией занялся, и в школе третьеклассникам азы механики преподаёт.
О чём это говорит? Что немцы работящий народ? Нет! Это говорит о том, что их мало. Именно механиков мало. Пока свои вырастут. Стоп. Сейчас прямо две замечательные идеи в голову пришли. Первое, нужно предложить Матвею Лыкову зимой пельмени выпускать. Народ распробует и спрос появится. А второе, нужно Трофиму Шарутину сказать, чтобы строил не одно здание под фабрику, а два. Давно пора бумажное производство расширять. Сейчас оно в нескольких деревянных бараках, вот и нужно объединить в одно большое кирпичное здание. А два этих здания нужно как единый комплекс возводить, в одном стиле, скажем друг напротив друга, а между ними площадь с фонтаном и клумбы.
Эх, дел-то сколько, а тут уплывать завтра.
Событие пятнадцатое
Настало время прощаться с женой.
– Слушай, Машуня, меня не будет где-то пять месяцев. Я понимаю, что негодяй, сразу после свадьбы тебя бросил и сейчас буквально две недели вместе побыли и опять расставаться, но по-другому нельзя, от меня зависят тысячи людей. И кроме меня этого не может сделать никто. Вот может Федя подрастёт и кое в чём заменит, но это потом, а сейчас правда некому.