Кончилось всё более-менее мирно. Вид грамоты и имя князя Пожарского пыл тюменцев охладили. И расторговались хорошо. Почитай все меха, что на руках были у местных, перекочевали к миассцам. Десяток мешков полных набили мягкой рухлядью. Так и понятно, население Тюмени тысчи полторы и всем и посуда железная нужна и ткань отменная и прочие чудеса миасские. Плещеев прощения у сотника просил и в знак примирения дорогую турскую саблю преподнёс в позолоченных ножнах со вставками бирюзы. Так и кинжал персидский, что в драке достался Епифану за ним остался. Забоялся воевода его назад требовать. Жаль без ножен он.
Из Тюмени выплыли пятого июня. Вода в реке уже спала, и подниматься против течения было не тяжело. Берега в основном были безлюдны, только один раз за седмицу встретились с татарами, что привели пару десятков коней на водопой к реке. Только, увидев три большие лодьи и несколько десятков вооружённых русов, те поспешили убраться подальше от берега. А вот на следующий день лодьи пристали к берегу ещё до полудня, да так дальше и не пошли. Река в этом месте поворачивала и текла как бы с восхода на закат. На левом или северном берегу высился огромный курган, а вокруг него был выкопан ров и насыпан вал, ширина рва была 13 метров при глубине 1 метр, при этом в нем имелось два разрыва шириной до 18 метров. Вал был высотой с лишком полторы сажени, то есть около 3,3 метра. Епифан с десятком своих казаков излазил все укрепления, но не нашёл ни одного каменного или деревянного строения. Только поросшие травой рвы и холмы. Если здесь и стояла раньше крепость, то или она была полностью сделана из земли и глины, либо всё деревянное сгорело и сгнило за десятки, а то и сотни лет. А вот место сотнику понравилось. Высокий берег, уже готовый ров и большой холм, на котором можно построить сторожевую башню. Вот только нужно доставить сюда по реке лес. Хотя перезимовать здесь без дров будет не просто. Морозы зимой лютые бывают.
После остатков крепости без малого полтораста вёрст река шла почти прямо на полдень, может, лишь чуть отклоняясь к заходу. Потом Тобол поворачивал на запад и тёк так вёрст с полсотню. Дальше проплыть было труднее, перекаты и мели и раньше встречались, сейчас же пошли прямо сплошь. Только и успевай в воду прыгать и пытаться волоком лодью через перекат перетащить. Промучившись так две седмицы, и пройдя всего, может, с сотню вёрст, решили возвращаться. Тем более что июль уже к концу подходил. Получается не полностью они задание князя Пожарского выполнили, не нашли истока Тобола.
Вот на обратном пути в одну из ночёвок на них татарва и напала. Было басурман около сотни и, скорее всего, они долго наблюдали за первопроходцами, готовясь к нападению. Получилось у поганых плохо. Караулы их заметили и подняли тревогу, а выстрелы из семидесяти ружей, хоть и не прицельно из-за темноты, всякое желание вступать в перестрелку отбили. Куда там луку против ружья с цельнометаллическим патроном.
Утром место боя осмотрели. Нашли трёх убитых и одного раненого. Но были это не башкиры и не калмыки. Пленного выходили, и с грехом пополам используя и башкира и торгута толмачами расспросили. Он оказался кипчаком. Род свой пленник называл тортуыл. От пленника узнали и немного про приток реки Тобол, возле которого на экспедицию напали. Приток назывался Уй, и, по словам кипчака, река эта бежала с предгорий Урал-тау. Вот тогда Епифан и предпринял попытку вернуться домой не по Тоболу, потом Исети и Миассу, а по этому самому Ую (по-башкирски — низина).
Лодьи пришлось оставить через пару сотню вёрст. Дальше почти месяц шли пешком. Страшно повезло, что у самого истока реки на небольшой горушке встретили кочевье башкир. Тех самых, что показывали, как добраться до истока реки Яик. Они и проводили уставший сверх меры отряд до дороги, что соединяет Миасс с Белорецком. Десяток лошадок помогли припасы тащить.
На следующий год теперь уже на лошадях и поедем искать исток Тобола. Часть пути можно пройти и на лодьях. Их ведь не просто бросили. Перевернули в неприметной низинке и ветками забросали. Должны зиму пролежать, а весною можно будет просмолить и вновь до того места, где в этот раз остановились доплыть, ну а дальше на конях. Нашли гору Магнитную, нашли истоки Яика и Уя, найдём и истоки Тобола. Всё в наших силах.
Событие двенадцатое
Захариас Янсен простыл. Лежал теперь дома, укутанный одеялами и, попивая горьковатую коричневую жидкость, рассматривал листы бумаги с рисунками.