– Андрей, вы извините, – помощник дарианца бросил на мужчину смущенный взгляд, в котором мне не удалось обнаружить ни тени притворства, – но у нас с Лерой есть кое-какие планы. Я просто вынужден забрать сестру.
– Не извиняйтесь, Кирилл. Я просто мелкая помеха на вашем пути. – Сизов развел руками, демонстрируя свою грусть от этого факта.
А пес выжидающе посмотрел на меня, явно рассчитывая на иной исход знакомства.
– И все-таки извините. – В «эфире» царила тишина, но я чувствовала, с каким напряжением прислушивается Вилдор к тому, что у нас происходит. – Лера, пойдем.
Мы отошли уже на несколько шагов, когда Андрей сделал то, чего от него и ожидали.
– Лера. – Я обернулась, с легким недоумением смотря на подошедшего к нам мужчину. – Возьмите. – Он протянул визитку и, когда я ее приняла, стараясь не встречаться взглядом с Киром, добавил: – Я буду ждать вашего звонка.
– Я позвоню. – Я опустила ресницы, пряча за ними вспыхнувшую боль.
Это было невыносимо. Город, в котором я прожила долгую жизнь, где родился Сашка, где встретила Олейора, где… Где я не уберегла дочь.
«Лера, соберись!»
Вилдор всегда умел отдавать приказы так, что его невозможно было ослушаться. Не смогла я этого сделать и тогда, лишь глубоко вздохнула, отгоняя от себя мрачные видения.
«Ты неплохо разбираешься в методах заигрывания». – Мой голос был язвительным.
Как обычно, когда я забывала, что против бывшего ялтара есть только одно действенное оружие – абсолютное игнорирование его существования.
«Ты взяла его под контроль?»
«Да».
Мой ответ был краток. Так было проще держать себя в руках, не скатиться в очередную истерику. Мне ничего не оставалось, как признать, что только в присутствии Вилдора я обретаю ту уверенность, которая позволяет мне подавить горечь из-за необходимости идти дальше. Но чем больше я это понимала, тем яснее становилась мысль, что с этим надо что-то делать.
Мы с Кадинаром уже достаточно далеко отошли от места встречи, чтобы можно было сбавить шаг и вновь вернуться к тому, чем я и занималась. И пусть картина магического фона над городом была довольно четкой, я продолжала надеяться увидеть новые нюансы.
– Ты можешь сделать так, чтобы твой господин тебя не слышал? – Пришедшая в голову идея была неожиданной, но нисколько не относящейся к происходящему.
Однако вполне могла доставить моему дарианскому кошмару несколько неприятных минут – свой канал связи с ним я уже заблокировала.
– Конечно. – Голос даймона растекся патокой. Очень ехидной патокой.
– Тогда расскажи мне о слиянии. – Не знаю, чего он от меня ожидал, но, услышав, остался невозмутимым. Пусть и заговорил не сразу.
Кивнув в сторону летнего кафе, расположившегося на другой стороне дороги, он первым вышел на проезжую часть. Насколько бы странным это ни казалось, но он вел себя в моем мире значительно увереннее, чем я. А ведь прошло… восемь лет, но они сильно изменили мою жизнь.
Дождавшись заказанного кофе, к которому он пристрастился на Земле, сделал глоток и только после этого начал свой рассказ, продолжая смотреть куда-то мимо меня.
– Когда мы первый раз встретились с Вилдором, он уже был вождем. Не по статусу – по духу. Сильным, не знающим сомнений, целеустремленным до фанатизма. Но при этом он не жаждал крови, не наслаждался чужими страданиями. Его группа напала на наше поселение ранним утром, таким чистым и ясным, что мне до сих пор не верится, как могло совместить оно чарующую девственность и все, что произошло позже.
Кадинар выглядел бесстрастным. Да только воспринималось это значительно страшнее, чем выражение самой сильной боли. Он крайне редко скрывал свои эмоции.
– Не надо. – Я накрыла его ладонь своей, прося простить за причиненное страдание, но он этого словно и не заметил.
– Нас в семье было только двое: я и моя сестра. Мама умерла при родах, отец – на охоте, когда мне уже было около пятнадцати. По нашим меркам, вполне взрослый. Сестра для меня была всем, памятью о родителях, опорой, человеком, ради которого стоило жить. Но пришли даймоны, и моя сестра стала добычей для них.
Еще один глоток. Его губы трогает невесомая улыбка. И не поймешь, то ли он вспоминает о той, которую хранит в памяти уже две тысячи лет, то ли наслаждается вкусом напитка.
– Я почувствовал неладное, когда было уже поздно. Ощути я их появление чуть раньше, и звериные тропы увели бы нас от опасности. Я, как и мой отец, стал охотником и не зря считался лучшим в нашем становище. Мужчины чернокожих воинов не интересовали. Тех, кто не кидался защищать своих женщин, выгоняли за частокол. Те же, кто брал в руки оружие… – Он перевел взгляд на меня и равнодушно закончил: – Впрочем, ты знаешь, что было с теми, кто брал в руки оружие.