Если же говорить о политических перспективах, то я думаю, что это нынешнее восстание явилось серьезным историческим уроком. И я надеюсь, израильские лидеры его поняли. Когда, в результате всех нынешних маневров, окончательно выяснится, что арабские лидеры не хотят решать этот вопрос, ответственное израильское правительство вынуждено будет принять закон о статусе территорий. И разработать инструкции, которые дадут палестинцам такой уровень прав, который позволит им существовать. По крайней мере, беженцам. Поскольку их не возьмет ни одна арабская страна, нам самим придется взять их на свое обеспечение; видимо - вместе с территориями - или с какой-то их частью (если Хуссейн, жаждая американской помощи, заберет другую часть вместе с ненужными нам палестинскими группами, готовыми с ним ужиться). И это будет грандиозный исторический шаг. Предпринять его должен (и может) именно Израиль. Мы сами загнали их в тупик, мы сами должны их оттуда вывести.
Конечно, мы можем - чисто технически - и дальше сохранять статус-кво; но этим мы только готовим следующий раунд борьбы. Аннексировать все территории, как призывают сторонники неделимого Израиля, тоже технически возможно; но израильское общество на это не готово, оно с этим не согласно. А поскольку политика - искусство возможного, значит, - это невозможно. Кроме того, нам попросту некем заселить эти территории. Ведь ночевать в Сануре, в этой деревне художников, недавно созданной В. Богуславским, - это не означает заселять территории. Нас могла бы спасти от всех проблем только большая алия из России, Европы и Америки. Тогда опасность арабизации отошла бы на задний план, а для удержания территорий появилась бы мощная моральная мотивация.
* * *
Программы всех политических партий составлены так, что на равных основаниях включают реальные условия и требования соответствующих групп населения, и утопические пожелания, характеризующие только уровень наивности основателей. В жизни люди не отличают объективных закономерностей от своих пожеланий. Когда они требуют справедливости, они не учитывают, что справедливость, возможно, не в их пользу. Как сказал однажды Омар Хайям: "Если бы небо справедливо распределяло удачу, быть может, ты бы никогда ее не дождался". Де-Голль, уступивший в войне с Алжиром и впустивший всех желающих алжирцев во Францию, не знал, что этим он подготовил сегодняшнюю ситуацию, в которой 15 процентов проголосуют за фашизм. Так и у нас, когда Херут провозглашал свой лозунг: "Израиль в исторических границах" вероятно, не все его члены ясно себе представляли, что они, в сущности, обрекают нас на бинациональное государство. А когда Мапам говорит о необходимости компромисса и отступления, вряд ли они понимают, что именно эти их требования исключают возможность заключить приемлемый компромисс. И участники "Мира сегодня" вряд ли осознают, что увеличивают вероятность войны. Ибо от войны нас защищает не добрая воля с обеих сторон, а трезвая оценка военной опасности, по крайней мере, с одной из них.
Когда я говорю о том, как я вижу ситуацию, я сознательно избегаю своих собственных пристрастий. Я не хочу сливаться с арабами и предпочел бы сугубо европейский облик нашей страны. Я уверен. что арабский труд подрывает трудовую мораль в нашей стране и искусственно задерживает наш технический прогресс. Я думаю, что сосуществование с арабами погружает нас в пучину коррупции, из которой еще неизвестно, вынырнем ли. Но я не могу не видеть, что нам некуда от них деваться, и мы должны приготовиться к этому. Я не могу ощутить сочувствия ни к правым, которые призывают эту напасть на нашу голову, ни к левым, которые надеются, что закрыв глаза, мы лучше увидим наше чудесное спасение, то есть уступив арабам, удовлетворим и остановим их наступательный пыл. Я думаю, что мы должны отталкиваться от арабов настолько, насколько это возможно, но сохранить довольно здравого смысла, чтобы угадать меру возможного и не опрокинуть это море себе на голову. Всякая беда содержит и хорошую сторону. Тесное сосуществование с арабами, может быть, научит нас ценить евреев и сплотиться теснее. В конце концов, Израиль был создан и сорок лет сохранялся благодаря чуду. Я уверен, что чудо произойдет и сейчас и спасет нас. Как сказал великий математик Даламбер: "Полагаться на Божью волю - вовсе не значит строить на шатком основании".
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ТВОРЧЕСКОМУ ИУДАИЗМУ
Два тысячелетия безраздельного господства в еврейской жизни завели, мне кажется, иудаизм в тот тупик, где он сейчас находится. Тот факт, что в результате нынешних выборов верующие впервые по-настоящему вмешались в политический процесс и пытаются всерьез повлиять на жизнь секулярного Израиля, дает им возможность реально столкнуться с неуступчивой действительностью. Подобно сионистам начала века, они сейчас "возвращаются в историю" - со всей вытекающей отсюда неизбежностью ответственности в действиях и компромисса в политике.
Поскольку я ощущаю в себе запас сочувствия к еврейской религии, мне больно видеть, в чьих руках она сейчас находится. Ее лидеры стоят сегодня дальше от подлинного иудаизма, чем многие секулярные евреи. Секулярный еврей моего склада, даже самый далекий от веры, всегда сохраняет некоторый агностицизм, оставляет место сомнению, допуская, что Бог, возможно, существует, что не все управляется рационально познаваемыми законами и так далее. Единственные, кто не оставляет места никакому сомнению, - это сами религиозные круги и их лидеры. Между тем иудаизм, который мне знаком, весь построен на сомнении, на представлении, что Божья воля по-настоящему непознаваема и осуществляется непонятными и неясными для людей путями. Для секулярного еврея моего склада особенно огорчительно, что нынешние религиозные лидеры отошли от тех принципов иудаизма, которые более всего дороги мыслящему человеку вообще, поскольку эти принципы способствуют свободному человеческому творчеству, стимулируют его - как например, в высшей степени освобождающий принцип "не сотвори себе кумира". Меж тем наши ортодоксы даже в таких мелочах, как одежда, продолжают следовать мертвой букве некоего давнего закона (отнюдь не Торы), сделав из нее настоящий кумир. Верно, что иудейская традиция рекомендует скромную (тогда это означало - черную) одежду. Но сегодняшняя одежда ортодоксов в высшей степени нескромна в современном обществе - она экзотична. Как китайские рестораны. Она подчеркивает их особость и даже некоторое запланированное превосходство - задача, совершенно противоположная первоначальной (как и китайские рестораны), - превращаясь в удовольствие для гурманов, свидетельство некой элитарной эстетики. Сохранение такой одежды может быть принято, как эстетическая причуда, - у всех народов есть экзотическая национальная одежда - но превращение этого маскарада в добродетель означает уже создание себе кумира, нарушение заповеди. Самое опасное в этом следовании мертвой букве состоит в том, что оно исключает возможность изменения обычая в соответствии с меняющейся действительностью. А действительность требует от нас изменений.
До разрушения Второго Храма руководство религиозным истеблишментом принадлежало садуккеям, следовавшим лишь букве Закона и унаследованному обряду. В течение почти двух столетий с ними враждовали фарисеи - от слова "перуш", толкование, - творческое течение в иудаизме, которое стремилось понять и объяснить Смысл закона в контексте меняющейся действительности. На пути этого объяснения и интерпретации им пришлось во многом отступить от буквы закона, чтобы соблюсти его смысл. Вместе с разрушением Второго Храма погибло и все течение садуккеев, сосредоточив вокруг Храма и исполнения обряда все свои духовные интересы. Современное еврейство произошло от фарисеев, учение которых было впоследствии развито и подтверждено в Талмуде. Садуккеи погибли вместе с Храмом и не были вынуждены отчитаться перед народом. Народ вывели из Катастрофы и спасли от гибели фарисеи. В течение многих веков это было творческое, развивающееся направление мысли, обеспечивавшее еврейский народ гибким интеллектуальным руководством, которое вело его по правильному, разумному с точки зрения запросов жизни пути. История так называемых "темных веков", с пятого по одиннадцатый, - это также история роста и процветания еврейства во всех странах средневекового мира. И где-то здесь, наряду с ростом богатства и процветания, опять выросли консерватизм и обрядоверие, которые заложили семена будущих катастроф. Талмудический иудаизм в силу многих исторических причин, отнявших у еврейского народа государственное существование, освободился от необходимости приспосабливаться к действительности, но приобрел безраздельную земную власть над душами и частичную власть над телами евреев. Даже примитивному шаману приходится плохо, если от его камлания не происходит необходимого его племени дождя. Но когда религиозные лидеры освобождаются от реальности полностью, потому что вся судьба их народа оказывается в чужих и чуждых руках, их собственной власти уже ничего не угрожает. Они переносят всю ответственность за судьбы евреев на Небеса, а все надежды - на Чудо. Таковы поздние интерпретации событий Хануки и Пурима, из которых, в сущности, вышелушен весь элемент творческой активности и ответственности самого народа за свою судьбу. Духовное руководство иудаизма, таким образом, опять становится садуккейским по сути, лишь формально выполняющим заповеди. И судьбой евреев, начиная с одиннадцатого-двенадцатого веков, становятся систематические погромы и катастрофы, не сдержанные никаким осознанным сопротивлением.