«Качается рожь несжатая…»
Качается рожь несжатая.Шагают бойцы по ней.Шагаем и мы – девчата,Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты —То юность моя в огне…Идут по войне девчата,Похожие на парней.
«Из окружения, в пургу…»
Из окружения, в пургу,Мы шли по Беларуси.Сухарь в растопленном снегу,Конечно, очень вкусен.Но если только сухариДают пять дней подряд,То это, что ни говори…– Эй, шире шаг, солдат! —Какой январь!Как ветер лих!Как мал сухарь,Что на двоих!Семнадцать суток шли мы так,И не отстала ни на шагЯ от ребят.А если падала без сил,Ты поднимал и говорил:– Эх ты, солдат!Какой январь!Как ветер лих!Как мал сухарь,Что на двоих!Мне очень трудно быть одной.Над умной книгою поройЯ в мир, зовущийся войной,Ныряю с головой —И снова «ледяной поход»,И снова окруженный взводБредет вперед.Я вижу очерк волевойТех губ, что повторяли: «Твой»Мне в счастье и в беде.Притихший лес в тылу врагаИ обожженные снега…А за окном – московский день,Обычный день…
«В шинельке, перешитой по фигуре…»
«В шинельке, перешитой по фигуре,Она прошла сквозь фронтовые бури…» —Читаю и становится смешно:В те дни фигурками блистали лишь в кино,Да в повестях, простите, тыловых,Да кое-где в штабах прифронтовых.Но по-другому было на войне —Не в третьем эшелоне, а в огне.
…С рассветом танки отбивать опять,Ну, а пока дана команда спать.Сырой окоп – солдатская постель,А одеяло – волглая шинель.Укрылся, как положено, солдат:Пола шинели – под, пола шинели – над.Куда уж тут ее перешивать!
С рассветом танки ринутся опять,А после (если не сыра земля!) —Санрота, медсанбат, госпиталя…
Едва наркоза отойдет туман,Приходят мысли побольнее ран:«Лежишь, а там тяжелые бои,Там падают товарищи твои…»И вот опять бредешь ты с вещмешком,Брезентовым стянувшись ремешком.Шинель до пят, обрита голова —До красоты ли тут, до щегольства?Опять окоп – солдатская постель,А одеяло – волглая шинель.Куда ее перешивать? Смешно!Передний край, простите, не кино…
«Мне еще в начале жизни повезло…»
Мне еще в начале жизни повезло,На свою не обижаюсь я звезду.В сорок первом меня бросило в седло,В сорок первом, на семнадцатом году.Жизнь солдата, ты – отчаянный аллюр:Марш, атака, трехминутный перекур.
Как мне в юности когда-то повезло,Так и в зрелости по-прежнему везет —Наше чертово святое ремеслоРаспускать поводья снова не дает.Жизнь поэта, ты – отчаянный аллюр:Марш, атака, трехминутный перекур.
И, ей-богу, просто некогда стареть,Хоть мелькают полустанками года…Допускаю, что меня догонит смерть,Ну, а старость не догонит никогда!Не под силу ей отчаянный аллюр:Марш, атака, трехминутный перекур.
Геологиня
Ветер рвет светло-русую прядку,Гимнастерка от пыли бела.Никогда не была ты солдаткой,Потому что солдатом была.
Не ждала, чтоб тебя защитили,А хотела сама защищать.Не желала и слышать о тыле —Пусть царапнула пуля опять.
…Побелела от времени прядка,И штормовка от пыли бела.Снова тяжесть сапог, и палатка,И ночевка вдали от села.
Снова с первым лучом подниматься,От усталости падать не раз,Не жалела себя ты в семнадцать,Не жалеешь себя и сейчас.
Не сочувствуйте – будет обидой,Зазвенит в ломком голосе лед,Скажет: «Лучше ты мне позавидуй!» —И упругой походкой уйдет.
И от робости странной немея(Хоть суров и бесстрастен на вид),Не за юной красоткой – за неюБородатый геолог следит…
Ты должна
Побледнев,Стиснув зубы до хруста,От родного окопаОднаТы должна оторватьсяИ брустверПроскочить под обстреломДолжна.Ты должна.Хоть вернешься едва ли,Хоть «Не смей!»Повторяет комбат.Даже танки(Они же из стали!)В трех шагах от окопаГорят.Ты должна.Ведь нельзя притворятьсяПеред собой,Что не слышишь в ночи,Как почти безнадежно«Сестрица!»Кто-то там,Под обстрелом, кричит…
Солдатские будни
Только что пришла с передовойМокрая, замерзшая и злая,А в землянке нету никого,И, конечно, печка затухает.