И в эту минуту я даже не врала.
— Без рубахи-то? — усмехнулся Миролюб.
— И без рубахи тоже. А рука болит? — не удержалась я от вопроса.
Миролюб кашлянул:
— К непогоде. Да еще чешется ночами, будто есть она до сих пор. Хотя я уж и не помню, как это — с двумя.
— Мне очень жаль, — пробормотала я, ничуть не покривив душой. А в мозгу снова всплыл мой персональный кошмар. Если бы не я…
— Пустяки, — неловко отмахнулся Миролюб.
Мы оба замолчали, как по команде. А я подумала, что Велена со стороны думает невесть что. Ведь мы шепчемся тут впотьмах. Миролюб, вероятно, подумал о том же, потому что слегка подтолкнул меня к выходу, сжав мое плечо.
— Пора нам.
Я набрала полную грудь воздуха, вспомнив о том, зачем я вернулась.
— Миролюб, я… Олегу еще пару слов сказать хотела. Узнать, не нужна ли мазь какая, — сбивчиво залепетала я, стараясь понять выражение его лица. — Велена со мной и говорить не станет. Хочешь, вместе вернемся? — закончила я, понимая, что должна увидеть Альгидраса хотя бы так. Пусть даже при Миролюбе.
Миролюб несколько секунд молчал, и я уже успела пожалеть о своих словах, впрочем, отступать было поздно. Наконец княжич пошевелился и негромко произнес.
— Здесь обожду. Только ты… недолго. Утомили мы его.
Мне показалось, что Миролюб хотел озвучить совершенно другую причину, но я не стала уточнять. Ни к чему испытывать судьбу.
— Спасибо тебе. Я скоро, — пробормотала я и быстро направилась в сторону чулана.
Перед тем, как отворить дверь, я все же постучала. Вряд ли это было так уж необходимо, но мне было спокойнее. Ответа не последовало, и я открыла дверь, чтобы тут же наткнуться на внимательный взгляд. Альгидрас сидел на кровати, крепко держась за ее край. Я запоздало подумала, что мы его действительно утомили, поэтому быстро произнесла:
— Я ненадолго. Просто спросить хотела, не нужно ли тебе чего. Мази, может, или…
— Княжич где? — его голос прозвучал непривычно хрипло.
— В сенях дожидается.
— Зачем одна пришла? Весь ум растеряла?
— Не надо так. Я хочу помочь.
— Да когда же ты поймешь, что самая главная твоя помощь — не лезть, куда не просят?!
Я могла бы сказать, что если бы я никуда не лезла, то Радима уже бы не было в живых. Впрочем, если бы не я, то и сегодняшнего кошмара бы не случилось, поэтому я просто закусила губу и какое-то время молча его разглядывала. Он смотрел на меня безо всякого выражения, на глаза ему падала влажная прядь, но он не сделал ни одного движения, чтобы ее убрать. То ли она ему не так уж и мешала, то ли он просто не мог выпустить из рук край кровати, боясь упасть.
— Сильно болит? — наконец спросила я.
— Не сильнее, чем должно.
Ну вот как с ним быть? Я посмотрела на его плечи. На левое заходил вздувшийся рубец, пересекая острую ключицу. Еще один виднелся на шее, правый бицепс был исчерчен темной полосой. Да он же не то что сидеть, он наверняка в сознании-то одним упрямством держится. Глупый мальчишка! Мое сердце рванулось от жалости. Если бы я могла хоть как-то облегчить его страдания.
— Альгидрас, послушай, — я присела на корточки перед кроватью и осторожно коснулась его колена. Острое, мальчишеское, оно чуть дрогнуло под моей ладонью. — Не злись и не упрямься. Здесь любая царапина может быть смертельной. Хочешь, я завтра передам мазь? Найду с кем. Обещаю. Да хотя бы Миролюба попрошу, чтобы он через своего воина передал.
Альгидрас теперь смотрел на меня сверху вниз, неровно дыша и то и дело облизывая пересохшие губы.
Едва я подумала, что нужно предложить ему попить, чтобы ему самому не пришлось тянуться, как после слов о Миролюбе он усмехнулся так резко, что после этого вздрогнул всем телом.
— Да издеваешься ты, что ли? — прошептал он, зажмуриваясь. — Ты думай хоть чуть-чуть! Миролюб — жених твой. А мы с воеводой больше не побратимы. То, что ты сейчас со мной одна, да еще и его о том попросила… Да у меня даже слов на тебя нет.
Ну что опять за проблема? Мы ведь ничего плохого не делаем. Что у них за пунктик такой, а?
— Да что вы все заладили?! — воскликнула я. — Ты ранен! Я просто хочу помочь. О каком сраме вы тут твердите, Альгидрас?
Он посмотрел на меня, и я не выдержала, отвела взгляд, тут же смутившись, потому что перед глазами оказалась обнаженная кожа, пересеченная рваным, словно выцветшим шрамом. Как раз под грудью слева, где сердце. Выше был такой же шрам у ключицы, только чуть поменьше.
— Откуда эти шрамы? — спросила я, чтобы скрыть смущение.
— От кварского обряда, — раздалось над головой. — И вот сейчас ты должна была испугаться.