— Почему? — спросила я, помня рассказанную Алваром историю любви. Хотелось услышать, как об этом поведает Альтар.
— Потому что аэтер, терявшая силы, забирала наши жизни. Харим, влюбленный, наивный и восторженно-глупый готов был отдать ей всего себя до последней капли. И, верно, отдал бы, если бы не вмешался Гаттар. Чтобы спасти Харима, он заключил аэтер в камень. Мы уже тогда должны были понять, что это лишь ускорит гибель миров, потому что равновесие между стихиями было нарушено. Гаттар стал сильнее любого из нас, потому что его стихия каждый миг теперь соприкасалась с силой аэтер.
Я потерла виски, понимая, что это все больше напоминает бред сумасшедшего.
— Но ведь мы считали, что Дева — святыня воды, — беспомощно произнесла я, повернувшись к Альгидрасу.
— О да, — зло усмехнулся тот, бросив взгляд на Альтара. — Мы много чего считали, потому что Сумиран обманул Алвара.
— Мальчик обманулся сам, Альгидрас. Сумиран не солгал ни словом, — спокойно произнес Альтар. — Сумиран из тех людей, кто из двух дорог всегда выберет прямую.
Альгидрас издевательски рассмеялся.
— Что было дальше? — спросила я, желая наконец покончить с этой историей.
— В момент разделения стихий и аэтер случилось страшное землетрясение и Гаттар исчез. После он уверял, что это было случайностью, но я слишком долго живу, чтобы верить в случайности. Как бы то ни было, выбравшись из обвалившейся пещеры, мы обнаружили, что Гаттара нет.
Я вспомнила свой сон и Деву, беспомощно протягивавшую мне руки.
— Я видела это во сне, — произнесла я, и во взгляде Альтара мелькнуло что-то похожее на любопытство.
— Как это было? — спросил он.
— Страшно, — честно ответила я. — Кто был тот человек, чью руку повредило упавшим камнем?
— Харим.
— А кто из вас сказал «Хи нами вока, хи тремо матуре»?
Альтар несколько секунд пристально на меня смотрел, а потом улыбнулся.
— Это был Гаттар. Он считал, что разделять святыню нельзя, что тем самым мы убьем землю.
— А кто был уверен в обратном?
Я вспомнила человека с бородкой, который хохотал, как безумный.
— Я видел будущее девочка, и я знал, что будет, если мы не разделим силы. Сумиран верит мне безоговорочно. Впрочем… возможно, не верит, но почти всегда готов сделать так, как я прошу. За редким исключением.
— Это он смеялся тогда?
Альтар рассеянно улыбнулся.
— Порой его забавляют неожиданные вещи, — произнес он, и я вдруг вспомнила, что спасение мира в списке планов Сумирана значилось после возвращения Альтара.
— Что было дальше? — прервала я повисшее молчание.
— Гаттар исчез. Харим перестал его чувствовать. Долгие годы мы считали его погибшим и тщетно искали того, в кого перешла сила его стихии, потому что святыня просто не смогла бы вместить всю его силу. К тому времени мы поняли, что любого человека можно наделить силой, проведя над ним обряд, но после обряда он получит лишь ее крохи. По-настоящему сила может перейти только в потомка. Мы провели годы в попытках это доказать и понять, что должно случиться, чтобы дитя унаследовало часть силы.
— Вы… родственники? — с удивлением спросила я, указав на Альгидраса.
Альтар кивнул и усмехнулся:
— Впрочем, я затрудняюсь сказать, в каком колене.
— Выходит, когда Будимир или Гаттар, если угодно, говорил, что вы специально создавали четверку людей, он имел в виду, что они все — ваши потомки?
Альтар снова кивнул.
— И при этом он так спокойно говорил об их смерти?
На этот раз Альтар пожал плечами.
— Когда долго живешь, перестаешь ценить чужие жизни. Особенно, когда на кону стоит твоя собственная.