Мы поднялись в квартиру. Когда Димка и Альгидрас вновь аккуратно поставили свою обувь рядом, я подумала, что, несмотря ни на что, сегодняшний день оказался очень похожим на то, что я представляла в своих мечтах. Мы провели вместе вполне семейный выходной, даже съездили к родственнику, если говорить формально. И, пожалуй, если отбросить все мистические угрозы, я бы даже могла почувствовать себя счастливой. Альгидрас по-прежнему меня волновал, и отрицать это было глупо. Но, к сожалению, одного лишь моего желания было недостаточно для того, чтобы из моего мира исчезли аэтер, стихии и прочие странности.
И еще я чувствовала беспокойство. Наверное, причиной тому было нагнетание истерии вокруг Павла Николаевича или Дарима, как они его называли.
— Дарим — странное имя, — произнесла я и достала из холодильника вчерашнюю лазанью. Разрезав ее на части, я поставила контейнер в микроволновку.
Альгидрас, подпиравший дверной косяк, ничего не ответил.
— Что будет, если он придет?
На этот раз Альгидрас пожал плечами.
— Ты, как всегда, многословен, — съязвила я и крикнула: — Дима, обед!
Димка ожидаемо не ответил, и я повернулась к его родителю:
— Ребенка сюда доставь.
Альгидрас безропотно покинул кухню, и вскоре в ванной зашумела вода. Краем уха я услышала, как Димка обещает показать, как плавает его кораблик, а Альгидрас уточняет, разрешает ли мама набирать воду в ванну без спроса.
Я хотела крикнуть, что, если они не сядут за стол через минуту, будут обедать своим корабликом и запивать водой из ванны, но в квартиру позвонили. Проходя мимо ванной, я стукнула в приоткрытую дверь:
— На выход. Все кораблики потом.
Альгидрас что-то спросил, но шум воды заглушил его слова.
Почему я не посмотрела в глазок? Наверное, этот вопрос был сродни тому, почему я начала писать про Свирь или почему я обратила внимание на хванского мальчишку.
Глава 8
В чем правда твоя?
Расчерчено небо чужим созвездием,
И мир остывает в ладонях морскими холодными брызгами.
В чем правда твоя?
Живешь прощением или возмездием?
В ловушку меня завлек иль из давнего плена вызволил?
В чем правда твоя?
Ознобом по коже воспоминания
О том, что могло бы случиться с не-нами в не-нашем будущем.
В чем правда твоя
И есть ли она в твоих оправданиях?
Защитою станешь или же страшной силой, меня погубящей?
— Добрый день, Надежда, — улыбнулся Павел Николаевич и протянул мне большой букет цветов с крупными листьями и алыми соцветиями.
— Спасибо, — на автомате пробормотала я и отступила на шаг.
— Это амарант. Цветет до самых морозов, представляете? — буднично произнес Павел Николаевич и вошел в квартиру.
Я сделала еще один шаг назад, глядя ему в глаза. Он выглядел совершенно обычно. Как… Миролюб, когда тот собирался меня убить. А ведь если верить Альтару, силы, высвободившейся после смерти моего сына или же Альгидраса, должно хватить Дариму, чтобы перенестись в мир, в который он так стремится попасть.
— Вы разве не в походе? — улыбнувшись вмиг пересохшими губами, уточнила я.
— Изменились планы. А на обратном пути я решил заехать к вам.
Я не слышала, как открылась дверь ванной, но по тому, как Павел Николаевич посмотрел мне за спину, поняла, что мы больше не одни.
Еще несколько секунд я ждала, что он скажет что-нибудь вроде «Надежда, вы же обещали быть благоразумной» или же «Боев, что вы здесь делаете?», но он сказал «ты здесь» так, будто они с Альгидрасом давно и хорошо знакомы и порядком устали друг от друга.
Альгидрас молча положил ладонь на мое плечо и резко дернул меня назад. От неожиданности я разжала руки, и амаранты рассыпались бордовым ковром у моих ног. Альгидрас задвинул меня к себе за спину и бросил через плечо: «Иди к сыну». Я попятилась, глядя на ярлычок от футболки Альгидраса, торчавший вверх. Почему-то в момент, когда все их сумасшедшие истории вдруг начали воплощаться в реальность, меня озаботила мысль о том, что ярлык нужно убрать за ворот.
Неожиданно Павел Николаевич издал звук, похожий на рычание. Звук, который просто не мог исходить от этого интеллигентного и утонченного мужчины. Альгидрас тоже попятился, и я вдруг заметила в его руке кухонный нож, которым разрезала на порции лазанью перед тем, как поставить ее в микроволновку. Я так и не поняла, когда он успел прихватить его с собой в ванную. Павел Николаевич тоже увидел нож и заговорил на… кварском. В этот миг мой привычный, условно безопасный мир будто смыло цунами. Сотни лет… стихийная магия… аэтер, которую здесь называли эфиром… И мой сын… не просто один из них — он сочетает в себе все то, к чему они так стремятся.