Шагнув в сторону ворот, я тут же почувствовала чью-то хватку на запястье. Я вздрогнула, потому что за эти минуты успела позабыть о спутнике, и с удивлением оглянулась на Радимова побратима. Взгляд Альгидраса не выражал ни гнева, ни презрения, ни нетерпения — ничего.
— Я ненадолго, — проговорила я, напряженно глядя на него. — Мне нужно просто посмотреть.
— Радим велел довести тебя до дома, — голос тоже был равнодушным.
— Я ненадолго, — повторила я.
— Нет, — просто ответил он.
Я не привыкла, чтобы мне указывали, что делать, а что нет, тем более бесило, что указывать взялся незнакомый мальчишка. Кем он себя возомнил? Всего лишь провожатый, приставленный братом Всемилы. Я дернула рукой в попытке вырваться. Он покачнулся, но пальцы не разжал.
— Пусти!
— Нет.
— Я все расскажу Радиму! — прошипела я, прекрасно зная, что ничего не расскажу. Я же не ребенок — жаловаться.
Он неожиданно усмехнулся и на миг опустил взгляд, а потом негромко произнес:
— Ты идешь домой, — на этот раз в его голосе прозвучало веселье. Только какое-то недоброе.
— Я что, пленница? — требовательно спросила я, даже не пытаясь скрыть злость в голосе.
Он пожал плечами.
— Это уж как воевода решит.
Я начала понимать, что этот паршивец не шутит, но просто так отступиться уже не могла.
— А ты мне теперь кто? Нянька?
Альгидрас несколько секунд молча на меня смотрел, а потом спокойно повторил:
— Ты идешь домой.
Я едва не топнула ногой от досады. Его пальцы впились в мое запястье мертвой хваткой, а сам он явно был настроен довести меня до дома Добронеги. Наверное, в ту минуту все и завертелось. Я поняла, что ненавижу эту ситуацию, ненавижу этот город, ненавижу этих людей. А больше всего — вот этого…
Резко развернувшись, я направилась вдоль забора. Альгидрас выпустил мое запястье и, убедившись, что я не собираюсь больше за ворота, молча последовал за мной. Я шагала по утоптанной тропинке и мысленно ругала его на чем свет стоит. Какого черта он не дал мне выйти? Мог бы сходить со мной, в конце концов. Это заняло бы пару минут. А теперь я чувствовала себя узницей замка Иф. С Цербером за плечом.
Я продолжала негодовать, когда на моем пути выросла бревенчатая стена. Завертев головой, я убедилась, что впереди, справа и слева от меня тянулись ровные ряды бревен. Я оказалась в тупике. Иррациональный страх, похожий на приступ клаустрофобии, заставил сердце заколотиться. Я резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Шагах в двадцати от меня стоял Альгидрас, спокойно потирая плечо и глядя куда-то в сторону. Я двинулась к нему, ожидая усмешки. Ну, естественно, дура, не заметившая, что идет по коридору из бревенчатых стен. Однако мой спутник спокойно указал в сторону:
— Нам туда.
И в эту минуту я разозлилась на него еще больше.
Дальнейший путь до дома Добронеги прошел в полном молчании. Я злилась, Альгидрас не проявлял никаких эмоций. Теперь он шел справа от меня на шаг позади. Меня не отпускала навязчивая мысль: добиться от него хоть какой-то реакции — злости, раздражения... Хоть чего-нибудь! Я хотела знать, что думает он сам. Добронега, Радимир, Улеб окутали меня коконом заботы и понимания. Но ведь была Злата, бросившая в лицо обвинения, были шепотки и откровенно злые слова чужих людей, был оценивающий взгляд прыщавого стражника и настороженность воинов Радимира. И только от этого… никакой реакции не было, кроме мимолетной усмешки, впрочем, исчезнувшей так быстро, что я не была уверена, не примерещилось ли мне. Но ведь должно же быть что-то! Взять хотя бы факт того, что он не зашел проведать сестру побратима. Насколько я могла судить, такое родство здесь считалось едва ли не сильнее кровного.
Я попыталась незаметно взглянуть на спутника. Для этого пришлось чуть сбавить шаг, но стоило мне это сделать, как он в точности повторил мой маневр, и мне пришлось обернуться. Несколько секунд я смотрела в это ничего не выражающее лицо, а потом отвернулась и пошла дальше. Без толку! За оставшуюся часть пути он подал голос два раза. «Налево», «здесь канава». Причем, на втором замечании я споткнулась, но ожидаемой поддержки не почувствовала. И хотя равновесие я не потеряла, но обиделась всерьез.
Двор Добронеги вырос за очередным поворотом. Я шагнула к калитке в больших дубовых воротах. Этим путем входить во двор мне еще не доводилось. Обычно я пользовалась задней калиткой, выходившей к огородам и небольшому ручью. У парадного входа делать мне было, в общем-то, нечего. Незапертая калитка тихонько скрипнула, впуская нас в прохладную сень двора. Росший у забора клен перекинул сюда свои ветки, укрывая от солнца, стоявшего в этот час высоко.