Annotation
Так просто написать историю с оттенком драмы, придумывая все новые и новые испытания главным героям. Ведь они - всего лишь выдумка, строчки на бумаге. Но что если однажды, волей случая, ты сам превратишься в героя своего романа, а выдуманная жизнь вдруг окажется реальной, как и выдуманная смерть, и уже тебе придется делать выбор?
Способина Наталья
Глава 1
Глава 2
Способина Наталья
И оживут слова
И ОЖИВУТ СЛОВА
Глава 1
Скажи мне, Автор, кто я в этой саге?
Я на героя точно не похож.
Ты видишь только строчки на бумаге,
А я... ты знаешь, ненавижу ложь.
Я не хочу терпеть несправедливость,
Я злюсь, когда мой враг на шаг вперед,
Я не люблю твою дурную милость,
Ведь за нее опять предъявят счет.
Ты чью-то смерть, не думая, опишешь -
Опишешь и забудешь до поры,
А мне ведь после с этим жить, ты слышишь?
И выжить, и не выйти из игры...
Ответь же мне! А впрочем, нет... помедли.
Рассвет написанный немыслимо хорош.
Мне это утро вдруг почудилось последним...
Не отвечай - боюсь, опять соврешь.
Мою усталость перепишешь в смелость,
И я, конечно же, не поверну назад...
Но знаешь, Автор, мне бы так хотелось
Хотя бы раз взглянуть тебе в глаза.
Когда бессильно ветер треплет стяги,
Когда дрожит у уха тетива,
Ты видишь только строчки на бумаге...
Смотри теперь, как оживут слова.
'Солнце поднималось над Стремной, как и сотни лет назад, все так же играя на быстрых волнах. Оно золотило верхушки деревьев и пики сторожевых башен. То тут, то там слышались привычные звуки: крик петуха, звон колодезной цепи, скрип петель и половиц, негромкие голоса. Город просыпался, готовясь к новому дню. Новому дню новой жизни'.
***
Все началось с идеи написать книгу. Это не было целью всей моей жизни, более того, я была совершенно уверена, что из этого вряд ли что-то получится, и уж точно я не собиралась верить человеку, однажды сказавшему мне, что это непременно нужно сделать, однако я решила, что это неплохой способ развлечься, чем-то занять одинокие зимние вечера и отчасти спрятаться от реальности. За окном метель и грохот большого города, а там, в выдуманном мире, тепло и так, как хочется только тебе. А еще это ведь все не по-настоящему: можно сколько угодно играть в этот мир, выдумывая героям страдания, переживания, опасности. В конце концов, они всего лишь символы на экране монитора.
Кроме того, оказалось приятно просто мечтать вот так, с размахом. В обычной реальности, когда тебе двадцать четыре, жизнь уже более или менее похожа на черновик твоего будущего. Ты больше не мечтаешь о бескрайних космических просторах и белых пятнах на карте мира, зато можешь с уверенностью сказать, как все будет развиваться дальше. Если рядом есть тот, кто нужен, способен понять и наполнить твою жизнь, то ты непременно выйдешь за него замуж, родишь ребенка, окончишь институт и пойдешь работать по специальности, просиживая дни в душном офисе и считая часы до окончания рабочего дня. А потом дом - уютный, теплый, с детским смехом и привычными заботами.
Но иногда человека рядом нет, и мечтать о нем как-то глупо, потому что принц на белом коне остался в детской сказке, и он совершенно точно не ездит в метро. Или ездит, но не по твоей ветке. Иначе как бы ему удавалось в течение стольких лет проезжать мимо?!
В выдуманной же истории нет ничего невозможного, и все живет по твоим законам. Поэтому однажды я придумала мир. Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что это был не совсем мир, а лишь маленькая его часть - город, где будут жить выдуманные мной герои. И в тот момент мне даже не пришло в голову, что это мир придумал меня и записал в свою книгу чернилами, очень похожими на кровь.
***
'- Деда, а почему наш город называется Свирь? - мальчик лет шести отбросил в сторону пучок травы, которым до этого натирал деревянную плошку, утер рукавом вспотевший лоб и посмотрел на белолапого щенка, грызущего кость неподалеку.
Его дед, чинивший упряжь, некоторое время молчал, пытаясь поймать ускользающий ремешок подпруги и соединить его с новым. Поймал, закрепил, улыбнулся: все-таки есть еще сноровка, хоть глаза уж не те.
- Потому что строили его люди, пришедшие с Севера.
- Из-за моря? - ахнул малыш, вмиг позабыв о щенке.
- Из-за моря, - медленно повторил дед, оглядывая работу. - В год Большой войны. Укреплением он был, Малуш. Надежным укреплением. Запасы еды здесь сберегали, приют тем, кто без дома да без защиты остался, давали. Да сигналили судам, что по реке шли. Вестовой огонь отсюда путь брал.
- А вестовой - это какой же? - малыш пододвинулся ближе и устроился поудобнее. Обычно дед был немногословен, но уж если что-то рассказывал, то так интересно, что дух захватывало.
- Ходоки сюда шли с вестями с внутренних земель. Оно же видишь как, - старик отложил подпругу в сторону и взялся за следующую, - город-то наш один-единственный на пути вглубь земель стоит. Пройдешь мимо него, считай, что всю землю нашу захватил.
- Да неужто нашу землю захватить можно? - засомневался малыш. - Вон она какая большая. И воинов у князя тьма...
- Воинов-то тьма. Да как их, воинов, вовремя-то упредить? Да соседей? А княжеские суда, с северным людом уговор заключившие, вести те получали. И сами передавали. Кому голубя почтового отправляли, кому факелом знак. Сколько благодаря тем вестям люду спаслось, один Перун знает. Только добра много земле этот город принес. Да и не раз он на защиту ее вставал. Башни-то видишь какие? Еще с тех времен. Да ворота, да река быстрая. Говорят, ни разу враг в наш город так и не ступил. И мимо не смог пройти. Все в водах Стремны сгинули.
Старик надолго замолчал, глядя куда-то поверх плеча Малуша: то ли на башню, возвышавшуюся над деревьями, то ли на облака, потихоньку затягивавшие небо. Внук поерзал от нетерпения и когда совсем уж было решился поторопить, дед снова заговорил:
- Название-то у него другое было. На северном языке. Но трудное оно для нашего слуха, мало его кто запоминал-то. А Свирь - оно понятней.
- А где же теперь те люди?
- Северяне-то? Домой они ушли, Малуш. Домой... Как птице-то без гнезда? Так и человеку без дома невмоготу. Уходили они от войны со своих земель, а здесь, в наших землях, война их еще страшнее захватила.
- Почему страшнее?
- Потому что чужая она для них была, война-то. Не за свою землю гибли, а за наших князей. И ушли те, кто уцелел, а город остался. Добротный они город построили. Сильные мастера были'.
***
Поначалу меня не удивляло то, что сюжет возникал словно из ниоткуда. Имена, образы, очертания древнего города - все проступало в сознании, как на проявленной пленке. Позже я пыталась понять, почему именно эти имена или названия, откуда взялись эти люди и почему они ведут себя так, и не могла найти ответа. Словно кто-то нашептывал, а мне оставалось только записывать эти странные знакомо-незнакомые сцены. Через какое-то время мне стало казаться, что я знаю Свирь чуть ли не так же хорошо, как свой родной двор. Знакомыми были чисто подметенные улочки, запах леса, шум реки за высокой крепостной стеной. Вдруг выдуманная история стала почти реальностью. Во всяком случае, настоящим миром, который где-то существует. Иногда мне казалось, что я заблудилась между этими мирами, а порой чувствовалось, что мое место там - в городе-воине, обрывающемся в холодную воду и окруженном высокой бревенчатой стеной. Казалось, что я чувствую запах древесины и смолы, слышу шелест леса, и лай собак - грозы местных волков - высоких в холке, на крепких лапах, чьи предки были завезены с неведомого севера. И все сложнее было возвращаться в реальность.