«Вершиной человечества» являлся для Ивана Петровича Иисус Христос, «осуществивший в себе величайшую из всех человеческую истину — истину о равенстве всех людей… и чем всю историю человека разделил на две половины: до него раб скую и после него — культурную христианскую… Вы продолжа тели дела Иисуса, — обращался Павлов к руководителям стра ны, — были бы и у вас горячие и талантливые поклонники из служителей церкви» [34].
Рождество он считал не столько религиозным, сколько исто рическим праздником и весьма почитал. М. К. Петрова в своих воспоминаниях об И. П. Павлове воспроизвела его прямую речь по этому поводу на одной из «сред»: «Рождество и Воскресе нье, — это огромные исторические праздники… Ведь речь идет о величайшем человеке из человеков — Иисусе из Назарета. Наши социалисты забывают следующее: на чем провалился весь Эволюция политических взглядов И. П. Павлова 671 древний мир, хотя он достиг огромного умственного успеха и в философии, и в науке, и в искусстве и т.д.? — На рабстве! А кто идейно сокрушил рабство? — Господин Иисус из Назарета… А ведь коммунизм — это маленькая наценочка, вариация в этой идее уничтожения рабства… Он первый сказал, что вы все рав ны, все рабы божии (перед природой мы, конечно, все рабы, — ничтожество). И нужно понимать, что это есть праздник идей ного уничтожения рабства и водворение идеи, что все люди равны, и нет белой и черной кости… И вот почему со дня рожде ния этого человека начало нового летосчисления» [36].
И. П. Павлов протестовал против разрушения церковных хра мов. Сохранилось его негодующее письмо в СНК, когда уничто жили на Троицкой площади, неподалеку от дворца Кшесинской, петербургскую святыню — деревянную Троицкую церковь, по строенную Петром Великим при основании города.
Многие павловские письма в СНК содержат требования о пре кращении преследований священнослужителей и их семей. От числение из Военномедицинской академии сыновей священни ков послужило Павлову в 1924 г. поводом к прекращению работы в своей almae matris, хотя причины его ухода оттуда были гораздо масштабнее. Однако и борьбу за изменение отношения прави тельства к духовенству он считал очень важной и вел ее до по следних дней жизни. За два с половиной месяца до кончины он писал председателю СНК В. М. Молотову: «Прежнее духовное со словие — одно из наиболее сильных и здоровых сословий России. Разве оно мало работало на общую культуру Родины? Разве пер вые наши учителя книжной правды и прогресса не были из ду ховного сословия: Белинский, Добролюбов и др.? Разве наше врачебное сословие до революции не состояло едва ли не на 50 процентов из лиц духовного сословия? А разве их мало и в об ласти чистой науки и т.д., и т.д.? Почему же они какоето от верженное сословие даже в детях (фраза зачеркнута. — Авт .)?.. О нашем (зачеркнуто: о Вашем. — Авт .) государственном атеиз ме я считаю моим долгом говорить моему Правительству потом… и более пространно» [37].
Ответ В. М. Молотова от 28 декабря 1935 г. свидетельствует, что требования И. П. Павлова не остались гласом вопиющего в пустыне. В начале письма предсовнаркома обещал разобраться, насколько была оправдана высылка из Ленинграда «несколько лиц», за которых ручался Иван Петрович: «Могу Вас заверить, что советские власти охотно исправят действительно допущен ные на месте ошибки» [38].
«Теперь, — продолжал Молотов, — насчет ограничений в от ношении детей лиц из духовенства. На это могу Вам ответить только одно: теперь, действительно, в этих ограничениях нет ни какого смысла, кроме отрицательного. Они нужны были в свое время, а теперь подлежат безусловной отмене» [38]. И на самом деле, отношение советского правительства к духовенству и ре лигии изменилось к лучшему в предвоенные годы, а не во время войны, как пишут некоторые современные историки. Полагаю, что Павлову принадлежит не последняя роль в преодолении от верженности духовного сословия. С его требованиями и протес тами правительство считалось благодаря Ленину, а потом — Бу харину.
Выполняя ленинский завет, Бухарин в 20е . сблизился с Павловым, преодолев негативные последствия полемики между ними в 1923—1924 . В статье «Иван Павлов и Николай Буха рин» [19] подробно описано совершенно бесцеремонное вторжение Бухарина в павловскую квартиру и его участие без пригла шения в семейном обеде. Вначале обедали в гнетущем молчании, а потом благодаря компетентной оценке коллекции бабочек, развешанной на стенах столовой, незваный гость сумел заинте ресовать собой Ивана Петровича.