Вместе с тем мы имеем веские причины рассматривать это письмо как вступление в переговоры и выяснение альтернатив. В свои 70 лет Павлов без энтузиазма относился к перспективе по кинуть Россию и начать все заново, притом что его возможно сти за границей не были ясными. Через неделю после письма в Совнарком он объяснил своему коллеге: «Жить мне осталось не много. Вступил в восьмой десяток лет, но мозг еще работает ис правно, и мне очень хочется более или менее закончить мою мно голетнюю работу о больших полушариях. Оставаясь здесь, я не достигну цели. Помехи и материальные, и нравственные, и ум 696 Д. ТОДЕС ственные прямо неодолимые. За границей надеюсь найти нуж ную мне, хотя и невзыскательную обстановку жизни и работы. У меня там так много друзей и добрых товарищей… Смею наде яться, что у них найдется место и для меня. Тяжело, страшно тяжело, да еще в мои годы оставлять родину, но что же делать. Сил нет жить здесь при теперешних условиях» [31].
Письмо Павлова было направлено комиссару народного про свещения А. В. Луначарскому, который быстро передал его В. И. Ленину. Луначарский напомнил Ленину, что ранее «мы дважды предлагали ему уехать за границу». Павлов, писал он, ответил, что «я хочу быть лояльным по отношению к Советской власти, между тем я за многое ее осуждаю. Если меня будут спра шивать за границей, я должен буду сказать правду, а поэтому предпочитаю не давать никаких обещаний о молчании». Как, спрашивал Луначарский, ему нужно поступить? *
Ленин считал отъезд Павлова за границу недопустимым и решил рассматривать письмо ученого как основание для начала переговоров. Он сообщил Г. Е. Зиновьеву, председателю Петро совета, о том, что Павлов хочет покинуть страну «ввиду его тя желого в материальном отношении положения» и что отпустить его было бы «вряд ли рационально, так как он раньше высказы вался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не смо жет в случае возникновения соответственных разговоров не высказаться против Советской власти и коммунизма в России. Между тем ученый этот представляет собою такую большую культурную ценность, что невозможно допустить насильствен ного удержания его в России при условии материальной необес печенности» [32]. Ленин предложил предоставить Павлову «сверхнормальный» продовольственный паек, улучшить его жи лищные условия и положение в его лабораториях. Зиновьев пе реправил письмо Ленина своему помощнику Митрофанову с указанием выяснить все, в чем нуждается Павлов, и «непремен но это устроить» [32].
Павлов между тем, полный нетерпения, написал другое пись мо, на этот раз управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч Бруевичу, с которым он познакомился до революции в доме их общего друга. Коротко пересказав содержание своего первого письма, он попросил БончБруевича поддержать его ходатайство [33]. БончБруевич вновь обсудил этот вопрос с Лениным, кото
* Письмо А. В. Луначарского В. И. Ленину от 21 июня 1920 г. Цит. по:
[2, с. 79]. Павлов и большевики 697 рый только двумя днями раньше направил свою директиву Зи новьеву.
Как понять реакцию Ленина на письма Павлова? Ранее, если верить Луначарскому, большевистское руководство поощряло Павлова к отъезду за границу; теперь, в середине 1920 г., к уче ному стали относиться как к национальному достоянию. Этот новый подход может быть объяснен теми же изменившимися обстоятельствами, которые послужили причиной для написания Павловым его просьбы: грядущей победой Красной Армии в гражданской войне. Как хорошо было известно Павлову, в это время Академия наук и другие ведущие научные учреждения убеждали правительство в том же — непризнание автономии науки и непринятие чрезвычайных мер по отношению к ученым приведет к их массовой эмиграции и гибели русской науки *. А. П. Карпинский, президент Академии наук, прямо проинфор мировал Совнарком: без фундаментальных изменений государ ственной политики «одни из русских ученых погибнут в России жертвою ненормальных условий… другие последуют примеру со тен своих товарищей, работающих и теперь плодотворно на ми ровую науку за пределами России. Но такой выход вряд ли мо жет быть кемлибо признан нормальным и желательным» **. Дело Павлова указало на проблемы, стоящие перед советской наукой в целом, и реакция Ленина, все больше внимания уде лявшего вопросам мирного строительства, на письма ученого явилась важным моментом в научной политике советского госу дарства.
БончБруевич, со своей стороны, последовал указаниям Ле нина. Он послал копии писем Павлова в несколько советских комиссариатов с предложением принять меры для поддержки ученых и затем ответил Павлову, подчеркивая желание прави тельства улучшить условия его жизни и деятельности в России: «Мне стало крайне больно подумать, что Вы, гордость и слава русской науки, для того чтобы окончить одно из Ваших замеча тельных исследований, должны будете покинуть нашу родину и уехать за пределы ее, чтобы довести начатую Вами работу до