Выбрать главу

Те же неопытные руки, говорил Павлов, невежественно ста рались проникнуть в сердцевину организации науки, все пе ределывая, постоянно пересматривая программы, отменяя «признанные всем светом порядки», уничтожая докторские сте пени *.

Центральный Комитет затребовал стенограммы высказыва ний Павлова, и три ведущих члена ЦК вскоре дали заключение. Зиновьев и Троцкий подвергли Павлова критике в обращениях к Конференции научных работников **. (Одновременно со сво ей открытой полемикой Троцкий написал Павлову уважитель ное письмо, предлагая ему оценить психоаналитическую теорию Фрейда под более «точным углом зрения теории условных реф лексов» [72; 73].) Мнение Бухарина — «О мировой революции, нашей культуре и прочем (ответ профессору И. Павлову)» — было опубликовано в начале 1924 г. и намеренно перепечатано в партийном журнале ВМА ***.

Вскоре Павлов стал национальным символом политического противодействия. Один из широко распространенных слухов,

* Среди отмененных элементов традиционной научной организации

были профессиональные звания и докторские степени. Последнее

было особенно неприятно для Павлова, так как кандидаты на полу

чение докторской степени составляли основную рабочую силу в его

лабораторном производстве. В 1934 г. Совет Народных Комиссаров

восстановил звания и степени.

** Содержание ответов Зиновьева и Троцкого было обобщено в [71].

*** См. [74], а также [75; 76]. Ответ Бухарина переиздан в [77, с. 225—

259]. 708 Д. ТОДЕС вызванный его протестами против преследования религии, утверждал (ошибочно), что он сам был верующим. Личный ар хив ученого содержит много писем и просьб от тех, кто обращался к нему как к инакомыслящему. Например, в 1925 г. ссыль ный «Лука, епископ Ташкентский и Туркестанский», тепло поздравил Павлова с его 75летием и извинился за запоздалое приветствие. «Изгнанный за Христа на край света», он только что узнал о юбилее Павлова. «Кроме глубокого уважения, — пи сал он, — примите любовь мою и благословение мое за благоче стие Ваше, о котором до меня дошел слух от знающих Вас». Павлов отвечал: «Глубоко тронут Вашим теплым приветом и приношу за него сердечную благодарность. В тяжелое время, полное неотступной скорби для думающих и чувствующих, чув ствующих почеловечески, остается одна жизненная опора — исполнение по мере сил принятого на себя долга. Всей душой сочувствую Вам в Вашем мученичестве» [78].

Политическое сопротивление ученого государственной поли тике в области науки достигло своего пика в 1928—1929 гг., когда под нажимом коммунистической партии проводилась кам пания по избранию в Академию наук назначенных ею кандида тов *. В октябре 1928 г. Павлов вышел из состава Комиссии по назначению новых академиков, протестуя против ее «явно по литического» характера [80, л. 262]. На другой день он послал руководству Академии письмо с просьбой включить в официаль ный протокол следующее: «Я считаю своим долгом обратить ваше внимание на важную черту приближающихся выборов в Академию наук. Впервые в истории нашей Академии, насколько мне известно, государство перед выборами заявляет о желатель ности избрания тех или иных кандидатов. Все органы государ ства (пресса, руководство высших учебных заведений и обще ственных организаций) воинственно настаивают на исполнении его желаний. Мне кажется, что это оскорбляет достоинство Ака демии и ляжет тяжелым грузом на совесть академиков. Было бы справедливее, если бы государство прямо назначало в Академию лучших с его точки зрения людей. А как действует на людей его нынешний образ действий?! Я приведу в пример событие, про исшедшее 3 или 4 года назад. Тогдашний председатель гориспол кома Зиновьев подверг работников образования следующей про цедуре: “Выдвинута резолюция. Кто против?” — Молчание. — “Резолюция принята единогласно”. В те дни я встретил одного моего товарищапрофессора и поделился с ним своим возмуще