— Пожалуйста, — ответила Хелен уважительно, — мне кажется, что все будет зависеть от того, как вы объясните это детям.
Он внимательно смотрел на нее мгновение, затем встал и проводил ее к двери.
— Я обдумаю это, — сказал он.
Курт и Лотти остались дома в первую субботу, как и во все последующие. Каждый понедельник Хелен напряженно ожидала получить повестку от мэра или, еще хуже, от священника. Но ничего не происходило. Хелен продолжала молиться и удивляться.
— Сестра Хазел, — как–то сказала тетя Фишер за ужином, — загадка того, почему детей не беспокоят в субботу, решена.
— Что вы имеете в виду?
— Сегодня днем, отправившись в город за покупками, я шла позади группы детей и услышала их разговор.
Курт и Лотти, смотрели на нее, забыв про ужин. Тетя Фишер засмеялась:
— Ребята рассказывали друг другу, будто директор объявил, что эти гости из большого города такие умные, что им не нужно ходить в школу по субботам!
За столом все прыснули от смеха. В очередной раз Бог нашел выход из ситуации.
Теперь, когда вопрос с субботой был решен, вся семья зажила спокойно. Большую часть дня они проводили на воздухе, где собирали дрова и сосновые шишки для топки. Они приносили домой охапки еловых веток, чтобы в их комнате стоял запах леса. Соскучившиеся по свежим овощам после «картофельной зимы», они часами собирали на лугах молодые побеги одуванчиков, щавеля и крапивы, из которых Хелен делала вкусные салаты.
Кувыркаясь на сочных горных лугах, они слышали журчание воды и обнаружили маленький ручеек, протекающий по лугу. Он был не шире ладони человека и абсолютно невидим в высокой траве. Они наслаждались каждым днем.
В дождливую погоду они играли и прятались в стойле, на сеновале или качались на канате, который Мак прикрепил к перекладине. В темном углу Курт нашел трещину в стене и спрятал там кусок цепи, а потом позвал Герда и Лотти найти его тайник. Несмотря на старательные поиски, им не удалось его найти. Спустя тридцать лет Курт приехал повидаться с тетей Фишер. Он нашел проржавевшую цепь, все еще лежавшую в тайнике в стене.
Когда была хорошая погода, они семьей ходили в походы через лес на вершины близлежащих холмов. По пути они собирали дикую мяту и цветы ромашки, которые Хелен сушила, чтобы зимой заваривать чай. Когда наступило лето, они помогали заготавливать сено. Потом собирали черешню и сливы, а позже — яблоки и груши. После зимней однообразной пищи все это было, словно в раю.
Дети научились считать кукования кукушки. Поверье гласило, что если посчитать, сколько раз прокукует кукушка, узнаешь, сколько лет осталось жить. Они старательно считали, пока кукушка не улетала вдаль. Но им так и не удалось досчитать до конца. Герд, который еще не ходил в школу, путался в цифрах. Один, два, семь, тысяча, десять — и он сдавался.
Каждую пятницу Хелен отправлялась в город, чтобы купить детям особое угощение на субботу: линцерский торт и ореховую выпечку с малиновой начинкой.
В субботу утром горстка верующих собиралась в гостиной тети Фишер, чтобы провести субботнюю школу и молитвенное служение.
Как–то поздней осенью Курт, топоча по лестнице, прокричал: «Лотти, Герд, посмотрите, что у меня!» В руках у него был крохотный черный котенок, которого ему дал кто–то из крестьян. Курт назвал его Питером, и вскоре Питер ходил за Куртом повсюду, а ночью спал на его кровати. Дети не переставали шалить и вечером часами дразнили котенка маленькой шишкой, привязанной к длинной веревке. Когда Хелен взбивала молоко, Питеру доставалось немного сливок, которые он лакал, пока его бока не раздувались, а потом обессиленный лежал в углу, громко мурлыча.
Эта идиллия была нарушена почтальоном, который принес письмо.
— Тетя Фишер, — сказала Хелен, понизив голос, чтобы дети не услышали. — Послушайте. Это письмо от мэра. Он прислал приказ всем эвакуированным в деревне немедленно вернуться домой.
— И что только затевает этот человек? — пробормотала тетя Фишер.
— Я прочла это письмо еще и еще раз и не могу ничего понять.
— Нет никакой причины для такого приказа, — сказала тетя Фишер. — Никто из вас не был причиной никаких беспорядков. От других жителей деревни, которые приняли эвакуированных в свои дома, я тоже не слышала никаких жалоб.
Хелен еще понизила голос:
— Мы не можем уехать, тетя Фишер. У Герда все еще высокая температура, он не может сейчас ехать. Я не думаю, что Божья воля в том, что нам нужно вернуться в большой город, где нам грозят преследования и опасность.