Проходя мимо этих людей, Франц заметил старика, который толкал деревянную тележку. Это было именно то, что нужно.
— Извините, это ваша тележка? — Да.
— Мы только что вернулись из лагеря для военнопленных. У нас много вещей для перевозки. Если вы одолжите мне тележку, я дам вам на выбор или 100 марок, или 2,5 килограмма табака, или пол–литра подсолнечного масла. Мы вернем тележку через несколько дней.
Мужчина внимательно его осмотрел:
— Я иду домой от железнодорожного вокзала. Я нашел там немного угля — если вы понимаете, о чем я говорю.
— Конечно, — ответил Франц, — Я провожу вас до дома и помогу выгрузить уголь.
— Хорошо — согласился старичок. — Кстати, я бы выбрал масло.
Мужчина ни разу не спросил Франца ни его имени, ни адреса, но с удовольствием одолжил ему тележку.
Когда Франц вернулся к Вилли, они погрузили все вещи и накрыли их брезентом, чтобы защитить от любопытных глаз. Затем, толкая тележку, они стали пробираться по заваленной камнями дороге.
— Ох–ох–ох, — сказал Вилли, — мне кажется, что дальше мы уже не сможем быстро передвигаться.
— В чем проблема?
— Ты только посмотри, кто идет. Женщины! Очевидно, они ищут своих мужей.
Увидев солдат, женщины начали стекаться со всех концов. Их истощенные тела и изорванная одежда говорили о том разорении, которое принесла с собой война в их дома. Они смотрели на мужчин молча, с глазами, полными надежды и страха. Затем посыпались вопросы:
— Откуда вы идете?
— С восточного фронта, — ответил Вилли.
— И мой муж был там, — сказала одна из женщин, остальные тоже пытались узнать про своих родных, называя одно имя за другим.
— Знаете ли вы Георга Шнедера? Есть ли у вас новости о Генрихе Гербере?
— Послушайте, дамы, будьте благоразумны, — ответили оба мужчины, — мы не можем знать каждого, кто воевал в России.
Франц обратился к Вилли:
— Если это не прекратится, мы никогда не попадем домой. Теперь мы будем отвечать, что только что вернулись из Австрии.
Еще одна женщина шла по направлению к ним.
— Откуда вы?
— Мы только что приехали из Австрии».
— Мой младший мальчик, Ганс Киммель, был там. Уже несколько месяцев я ничего не слышала о нем. Другие три сына погибли в России. Знаете ли вы что–нибудь?
— Нет, очень жаль. Мы не знаем этого имени. У нас нет для вас новостей.
— Франц, это не срабатывает, — сказал Вилли, — давай попробуем говорить, что мы только что вернулись из лагеря для военнопленных.
Американские солдаты стояли около каждого моста, через которые им нужно было проходить.
Каждый раз им приходилось показывать документы. Бумаги были в порядке, но солдаты с подозрением косились на тележку. Тем не менее никто из них не высказал ни слова протеста.
Теперь другая женщина бежала за ними:
— Откуда вы?
— Мы только что освободились из лагеря для военнопленных.
— Вместе с каким подразделением вы там были?
— С 699–й отдельной инженерной ротой.
— Мой муж был там же! Знаете ли вы Людвига Келлера?
— Фрау Келлер, — сказал Франц, — мы ехали с вашим мужем сюда в одном грузовике. Возможно, он сейчас стоит перед дверью вашего дома и не может войти.
С криком радости женщина побежала домой.
— Вилли, — сказал Франц чуть позже, — нам лучше сначала зайти ко мне домой. Нам еще предстоит пройти через весь город, но мой дом все же ближе, чем твой».
— Хорошая мысль, если тебе это удобно.
К вечеру они наконец–то достигли цели. Проходя квартал за кварталом, они наблюдали полное разрушение. Поэтому, увидев комплекс из шести больших многоэтажных домов, оставшихся нетронутыми, мужчины были удивлены. Как огромная крепость, они возвышались над обломками.
Как только Франц и Вилли затащили тележку на лестничную площадку, соседка выглянула из своих дверей.
— Господин Хазел, вы вернулись! С возвращением, тысячу раз с возвращением! Вы первый, кто вернулся!
— Фрау Якель, я так рад видеть вас!
— Ваша семья не здесь. Они в Эшенроде. Франц застыл на мгновение:
— В Эшенроде?
— Знаете, это такая деревушка в Фогельсбергских горах.
Он кивнул головой и, вздохнув, ответил:
— Спасибо вам большое. И хорошего вам дня. Франц открыл дверь ключом, который хранил на протяжении всей войны. Они разгрузили тележку, и, пока Вилли принимал ванну, Франц осмотрел квартиру. Окна были разбиты, и занавески развевались на ветру, но ничего не пропало. Мебель, постельные принадлежности, посуда, книги, даже довоенный мотоцикл Франца, оставленный в свободной комнате, — все стояло на своих местах. Позже Франц узнал, что польские военнопленные останавливались в здании начальной школы, которая находится в 500 метрах от его дома, и, когда их освободили, они занялись открытым грабежом и забрали все, что только можно было взять. Не было сомнения в том, что Бог простер Свою руку над жилищем Хазела.
Наконец Франц принял ванну и побрился. После ужина мужчины пошли спать. О, какая же это роскошь — снова лежать на своей собственной уютной кровати!
На следующее утро друзья тепло попрощались, и Вилли отправился к себе домой в горы Таунус, оставив половину вещей в квартире, планируя забрать их позже.
Зная, что его семья находится в безопасности в отдаленной деревне, Франц направился в офис конференции, который находился в центре города в 16 километрах от дома Хазелов. Президент конференции радушно приветствовал его.
— Брат Хазел, вы первый работник конференции, вернувшийся с войны! — воскликнул он. — Можете ли вы взять на себя обязанности пастора на какое–то время? Мы находимся в крайней нужде, поскольку многие мужчины погибли. В настоящее время издательская работа стоит на месте. В действительности мы даже не знаем, в каком состоянии находится здание издательства, так как у нас нет ни транспорта, ни почты, ни телефонной связи.
— Вот что я вам скажу, — ответил Франц, — если Бог желает, чтобы я работал пастором, я буду им. Но моя семья сейчас не здесь. Я давно не видел их. Разрешите мне отправиться к ним и привезти домой, тогда я буду готов начать работу с 1 июля.
— О, брат Хазел! Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен. Бог да благословит вас!»
На следующий день Франц вернул тележку ее владельцу вместе с обещанным маслом и отправился в сорокамильный поход к Эшенроду. Казалось, что дорога никогда не кончится. Ночь он провел в сарае и затем продолжил путь.
Наконец он увидел указатель с надписью: «Эшенрод — 5 км». Франц остановился у чистого ручья, привел себя в порядок и побрился. Услышав звук проезжающей повозки, он окрикнул человека, сидевшего в ней.
— Скажите, Эшенрод вам не по пути? Мужчина кивнул.
— Я живу там.
— Я только что вернулся с войны, — сказал Франц, — моя жена одна из тех, кто находится там в эвакуации. Вы знаете фрау Хазел?
— О, да, она остановилась у мэра. Садитесь, — сказал хозяин повозки, слезая, — и положите ваши сумки на повозку. Здесь недостаточно места для нас двоих, поэтому я буду идти рядом с вами остаток пути.
Когда до деревни все еще оставалось достаточное расстояние, Франц увидел мальчика, идущего по пыльной дороге. Ребенок заслонил свои глаза от солнца и смотрел на путешественников. Вдруг он сорвался с места и побежал.
— Папа! — кричал он, — папа, ты вернулся! Он бросился в объятия отца.
— Герд? — спросил Франц дрожащим голосом, — Это мой маленький Герд?
— О, как я рад, — еле переводя дыхание, выпалил Герд, — я ходил по этой дороге каждый день, надеясь быть первым, кто увидит тебя. Папочка!
Хозяин повозки посмеивался.
— Забирайся в повозку, сынок, — сказал он. — Я полагаю, что будет разумнее идти рядом с тобой и посматривать, чтобы ты не уехал на моих лошадках в другую сторону!
— Я пойду пешком, — сказал Франц, — не могу спокойно сидеть ни минуты.
В тот холодный майский день Хелен сидела на грубо отесанной скамейке перед домом, очищая горох. Старшие дети играли тут же, в то время пока маленькая Сьюзи опускала шелуху от гороха в кастрюлю с водой.