Колоду бросили в грязь у ног Тилара, и Даржон склонился к нему:
— Существует не один способ сломать человека, убийца.
В данном случае слова рыцаря следовало понимать буквально.
— Снимите с него оковы. Положите правую руку на колоду.
В глазах у Тилара потемнело. Они хотят забить его молотом. Он боролся, когда стражники пытались повалить его на колоду, а в голове билась только одна мысль: «Только не правую руку». Она стала подвижной всего несколько дней назад. У него еще не было возможности снова ощутить в ней рукоять меча.
— Сначала одну руку, потом другую, а потом перейдем к коленям. — Казалось, Даржон получает неизмеримое удовольствие от метаний узника, но Тилар не мог заставить себя смириться. Его пугала не только предстоящая боль.
— Нет! — умолял он. — Я сказал правду!
— Тебя выдала кровь, что теперь течет в тебе. Кнут приоткрыл твой секрет, а молот откроет его до конца.
Тилар ослабел и больше не мог сопротивляться. Двое стражников ухватили его руку и уложили ее на колоду. Даржон склонился к его лицу:
— Говори, как тебе удалось убить ее!
— Я не уби…
Не успел он закончить, как Даржон уже махнул рукой великану с молотом. Тот размахнулся, железный кулак взлетел ввысь и начал тяжело опускаться на колоду и бледную человеческую кисть на ней.
Тилар закричал. Вместе с ним закричал и Роггер:
— Эги ван клий!
И тут молот опустился. Удар отдался по всей руке, плечу и даже в груди. За ним последовала волна ослепляющей боли, в тысячу раз сильней, чем от удара кнутом.
Тилар закричал и взметнулся, сверху луна равнодушно взирала на происходящее. Внутри его что-то открылось. Он уже успел обмочиться, и если бы в кишечнике что-то имелось, то давно опорожнил бы и его. На сей раз в нем оборвалось что-то более глубокое, за пределами плоти и внутренностей. Даже при желании он не смог бы удержать его.
Из черного отпечатка ладони на груди рвалось в мир что-то темное. Оно раздирало грудь Тилара. Тилар закричал снова, теперь в его крике с мукой сливался страх.
Откуда-то издалека опять откликнулся Роггер:
— Ни дред хаул!
Захлестнутый неимоверной болью, Тилар тем не менее наконец вспомнил. «Эги ван клий… Ни дред хаул». Старолиттикский. «Сломать кость… И освободить темный дух».
Зрение чуть прояснилось. Он видел нависшую сверху луну. Тело его выгнулось дугой да так и замерло. Что-то поднималось из груди черным дымом на фоне яркой луны.
Двор разразился воплями.
Темный дым взбирался все выше, отнимая у Тилара последние силы. Искалеченный узник снова рухнул в грязь. Черное облако постепенно принимало очертания, его соединяла с Тиларом призрачная пуповина, как новорожденного младенца с матерью.
Боль понемногу отступала. Тилар попытался двинуться, отползти от нависшей над ним тени, но обнаружил, что конечности его не слушаются. Одна нога в колене не сгибалась вовсе, другая отзывалась на приказы неохотно и с трудом; руки пребывали в столь же плачевном состоянии. Тилар внезапно понял, что к нему вернулся облик калеки. Даже только что раздробленная рука снова превратилась в усохшую, покрытую шрамами клешню. Из груди Тилара вырвался крик отчаяния.
Он перевел взгляд на связанное с ним облако. То, что сперва показалось ему дымом, теперь скорее напоминало темные ночные воды, которые неторопливо перетекали, меняя очертания. Вот из тьмы развернулись крылья и вытянулась шея, на которой покачивалась волчья голова в обрамлении гривы черного пламени. Открылись горящие, как вспышка молнии, глаза, осененные Милостью неимоверной силы.
Глаза посмотрели на него и небрежно прищурились, потом их взгляд переметнулся на разбегающуюся в ужасе толпу. Судьи и мастер истины скрылись за рядом стражников. Знатные господа и дамы в спешке мешались с простолюдинами, лишь бы поскорее добраться до ворот. Некоторых зрителей уже успели затоптать.
Отряд гвардейцев кастильона во главе с капитаном, который первым назвал Тилара богоубийцей, ринулся на чудовище с обнаженными мечами и копьями наперевес.
— Убить порождение демонов! — прокричал капитан и рубанул ладонью воздух, подавая сигнал.
С парапета полетели арбалетные болты, а лучники во дворе стреляли с колена. В воздухе засвистели стрелы, но они проходили чудовище насквозь и вылетали с другой его стороны, объятые пламенем.
Почти сразу несколько горящих стрел воткнулись в соломенные крыши бараков, и те занялись огнем. Остальные стрелы рассыпали искры по камню и утоптанной грязи двора.
Тилар нашел ненадежное укрытие за колодой.
Солдаты, к их чести, не смутились и продолжали бежать к противнику. Лунный свет играл на обнаженных мечах.
Чудовище сложило черные крылья и беззвучно опустилось на землю, ожидая нападения. В него полетели копья, но и их постигла та же судьба: они пролетали призрачное существо насквозь и, пылающие, падали на землю, где быстро прогорали до пепла.
Демон теней поднялся на дыбы, выплюнул яркий язык пламени и взмахнул передними лапами. Под удар попали двое копьеносцев; они рухнули как подкошенные, распластались по земле и постанывали, как рожденные больными телята, — казалось, что у них внезапно растаяли кости.
Остальные стражники в ужасе бросились врассыпную.
Тилару уже приходилось видеть подобную скверну в Панте, где так же гибли рыцари теней, что охраняли Мирин. Но он оказался не единственным, кто узнал чудовище.
Капитан прокричал приказ к отступлению. Знать и судьи уже успели покинуть двор. Капитан взглядом нашел скрывающегося за колодой Тилара.
— Богоубийца! — закричал он. — Наконец-то ты показал свою истинную сущность!
Тилар не мог найти слов в свою защиту. После того, что вырвалось из его тела, после расплющенных трупов на земле никакие слова ему не помогут.
Стражники отступили к внутренней крепости и выстроились там живым щитом, защищая укрывшихся внутри зрителей. Во дворе демон теней прохаживался перед Тиларом, его пылающие глаза настороженно оглядывали противников.
«Он охраняет меня, — пронзила Тилара мысль. Он уставился на дымчатую пуповину, что соединяла отпечаток ладони Мирин с чудовищем. — За что мне это?»
Он провел рукой, чтобы разорвать пуповину, но пальцы свободно прошли сквозь ее.
— Тилар! — закричал поблизости чей-то голос.
Тилар узнал Роггера. Тому удалось освободиться от веревок при помощи оброненного кем-то кинжала. Вор накинул на голые плечи чужой замаранный плащ и махнул кинжалом в сторону ворот.
— Бери своего пса на поводок, и давай выметаться отсюда!
Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Тилар поднялся на подгибающиеся ноги и заковылял к открытым воротам. Немногие оставшиеся на постах защитники при его приближении в панике разбегались, они не горели желанием удержать в кастильоне демона и его хозяина.
Чудовище затрусило следом за Тиларом, оно держалось на несколько шагов позади, но двигалось за ним как привязанное.
Один из привратных стражников выпустил стрелу, но крыло чудовища взметнулось и обратило ее в пепел прежде, чем она достигла цели.
Тилар ускорил шаг, хромая и приволакивая больную ногу. Когда он почти доплелся до ворот, из ниши дверного проема внезапно появилась стройная фигура, закутанная в черное одеяние Дланей. Но вместо того чтобы спасаться, она выбежала навстречу беглецам и преградила им путь.
— Отойди! — крикнул Тилар.
Он боялся, что демон кинется на девушку. На той по-прежнему не было вуали, и он без труда узнал ее. Это она опознала в нем кровь Мирин.
Девушка остановилась в отбрасываемой демоном тени. Чудовище угрожающе нависало над ней, но, не обращая внимания на опасность, она достала небольшой стеклянный сосуд, переливающийся мягким рубиновым свечением. Тилар сразу понял, что у нее в руках: священная репистола.
Девушка вылила гумор из сосуда себе на ладонь и протянула монстру. Тот раскинул крылья и поднялся на дыбы.
— Мирин, — прошептала служанка. — Ведь это ты, правда?