После года ухаживания, происходившего главным образом по переписке, поскольку часть, в которой служил Жан, постоянно меняла расположение, что оставляло ему мало возможностей для посещений Руана, отец Изабель произвел одно из редких вторжений в жизнь семьи. Когда Жан в очередной раз приехал навестить Изабель, отец призвал молодого человека к себе и объявил ему, что тот имеет слишком низкий для своих лет чин и происходит из слишком простой семьи. Детурнеля, человека по натуре робкого, натиск Фурмантье и ошеломил, и заставил задуматься. Он был очарован характером и внешностью Изабель, отличавшей ее от большинства ровесниц. Он любил, проведя вечер в офицерской кантине, вернуться в свою комнату и поразмышлять об этой юной, полной энергии барышне. Он позволял своему воображению задерживаться на подробностях уклада ее девичьей жизни, отмеченного спокойствием, хозяйственностью и присутствием двух пока еще незамужних сестер – Дельфины и Жанны. Ему нравилось оценивать их сравнительные достоинства и наслаждаться мыслью, быть может и превратной, что самая младшая из сестер, на которую окружающие почему-то обращают мало внимания, и красивее, и интереснее других. И все же, хотя Изабель Фурмантье с ее бледной кожей, свежей одеждой, ее смехом и давала ему чудесную возможность отвлечься от повседневных тягот армейской службы, он не был уверен, что питает твердое намерение жениться. Если бы не вмешательство Фурмантье, они могли бы прийти к супружеству естественным путем, но теперь неожиданно пробудившееся чувство собственной неполноценности ввергло Детурнеля в разрушительные колебания.
Пару месяцев спустя, в следующий свой визит, он повел Изабель на прогулку в парк и там сообщил ей, что его переводят за границу, поэтому их дружба должна прерваться. О женитьбе на Изабель он даже не заикнулся, зато долго распространялся о своей бедности и скромном положении. Изабель нисколько не волновало, женится он на ней или нет, однако, когда Жан сказал, что больше они не увидятся, она ощутила муку утраты, – как ребенок, лишившийся единственного источника любви.
В течение трех лет эта потеря окрашивала каждое мгновение каждого ее дня. Но даже когда боль утихла, рана, затянувшаяся тонкой кожицей, продолжала саднить, готовая вскрыться от легчайшего прикосновения. Беспечной невинности лишенного наставников детства Изабель пришел конец, зато к ней мало-помалу возвращались и обаяние, и уравновешенность натуры. В двадцать три года Изабель уже не производила впечатления домашней девушки; выглядела она старше своих лет и начала развивать собственный стиль и манеру поведения, отличные от тех, что были присущи ее родителям и старшим сестрам. Определенность ее вкусов и твердость мнений немного пугали мать. Девушка чувствовала, что взрослеет, и не встречала на этом пути никакого сопротивления.
На одном из светских вечеров ее отец услышал об Азерах, недавно перебравшихся на жительство в Амьен, – мать семейства скончалась, оставив двух маленьких детей. Посредством несложных интриг месье Фурмантье добился того, что его представили Рене Азеру, и обличье нового знакомца ему понравилось. В полезный предмет домашней обстановки Изабель, обманув ожидания отца, не обратилась, оказавшись наделенной слишком сильной для ключницы волей; хоть она и помогала матери – и весьма искусно – по хозяйству, он постоянно боялся, что она выкинет что-нибудь неподобающее. Отец Изабель увидел в жестком и многоопытном Рене Азере выход из своих многочисленных затруднений.
К браку эти двое мужчин склоняли Изабель с немалой изобретательностью. Отец играл на сочувствии дочери к Азеру, тот же в свой черед не преминул познакомить ее с детьми, благо те пребывали в возрасте самом пленительном. Азер пообещал, что в браке с ним она останется независимой, и Изабель, которой не терпелось вырваться из родительского дома, приняла его предложение. Первейшую роль сыграл для нее интерес к Лизетте и Грегуару, ей хотелось и помочь им, и потопить в их успехах собственное разочарование. Договорились также, что она и Азер обзаведутся и другими детьми. Так она превратилась из мадемуазель Фурмантье в мадам Азер, обладательницу высокого положения, женщину с устоявшимися вкусами и мнениями, а также с накопившимся ассортиментом естественных влечений и привязанностей, кои никакими обстоятельствами ее прежней жизни не удовлетворялись.