– Насчет тебя?
– Да.
Он почувствовал, как тревога Изабель вливает в него новую силу. То, что она может так сильно желать его, все еще казалось ему невероятным.
Стивен взял в ладони ее волосы со всеми их красочными оттенками. Он тоже испытывал к ней благодарность.
– После всего, что мы делали, что говорили друг другу? Как ты могла сомневаться?
– Ты не смотрел на меня. Мне стало страшно.
– Что я мог сказать? Я выдал бы нас.
– Ты должен улыбаться мне или кивать. Что-нибудь. Пообещай. – Она начала целовать его лицо. – Мы придумаем какой-нибудь знак. Обещаешь?
– Да. Обещаю.
Он дал Изабель раздеть его, просто стоял, пока она избавляла его от одежд, складывая их на кресло. Мощь его возбуждения, якобы не замеченная ею, наполнила Стивена гордостью и отвагой.
– Моя очередь, – сказал он, однако ему оставалось снять с Изабель лишь шелковый халат, под которым крылась красота ее кожи. Он припал щекой к белизне ее груди, поцеловал горло – там, где кожа Изабель раскраснелась, когда она работала в парке. Кожа была юной, свежей, почти белой, если не считать узора маленьких родинок и веснушек, которые он попытался слизнуть кончиком языка. Потом, ласково опустив Изабель на кровать, он зарылся лицом в ее ароматные волосы, покрыл ими свою голову. А после этого попросил ее встать снова и принялся неторопливо бродить по ее телу руками и языком. Пальцы Стивена мимолетно прошлись у нее между ног – и она сразу же напряглась. Наконец, обследовав каждый клочок ее кожи, он повернул Изабель спиной к себе, наклонил над кроватью и раздвинул своей ступней ее ступни.
Когда все закончилось, оба заснули; Изабель под покрывалом, обняв рукой Стивена, лежавшего на матрасе непокрытым, ничком, под углом к ней. Постирать простыни и вернуть их на место она еще не успела.
Проснувшись, он сразу же уложил голову на рассыпанные волосы Изабель, прижался лицом к ее шее, под плавной линией подбородка, вдохнул благоухание ее кожи. Почувствовав это, она улыбнулась и открыла глаза.
– Я был уверен, когда спускался по лестнице, – сказал Стивен, – что найти эту комнату снова мне не удастся. Думал, что ее здесь просто не будет.
– Она не перемещается. Всегда здесь.
– Изабель… Скажи… Твой муж… Как-то ночью я услышал звуки, доносившиеся из твоей спальни, такие, точно он… причинял тебе боль.
Она села, завернулась в покрывало. Кивнула.
– Иногда он… срывается.
– Что это значит?
Глаза Изабель наполнились слезами.
– Он хотел детей. А ничего не получалось. Я каждый месяц со страхом ожидала… Ну, ты понимаешь.
Стивен кивнул.
– Каждое кровотечение походило на укор. Он говорил, что это моя вина. Я старалась ради него, но не знала, что делать. Он был так бесцеремонен, – не жесток, но делал все очень быстро, только чтобы я забеременела. Все происходило совсем не так, как с тобой.
Изабель вдруг смутилась. Упоминание о том, чем они только что занимались, похоже, представлялось ей более постыдным, нежели само это занятие.
И все же она продолжила:
– А потом он стал думать, что, может быть, дело в нем. Первое время верил, что к нему это отношения не имеет – ведь он был отцом двух детей. Но затем уверенность эта стала слабеть. И, похоже, он стал завидовать моей молодости. «Конечно, – повторял он, – у тебя такое здоровье. Ты же еще ребенок». И так далее. Я ничего тут поделать не могла. Я отдавалась ему, хоть это и не доставляло мне удовольствия. Никогда его не упрекала. А он, по-видимому, проникался все большей неприязнью к себе. Тогда он и начал разговаривать со мной саркастически. Наверное, ты это заметил. Стал уничижительно отзываться обо мне при посторонних. Думаю, он почему-то чувствует вину за то, что женился на мне.
– Вину?
– Быть может, перед первой своей женой, а может быть, потому, что женился на мне не по праву.
– Отняв тебя у мужчины твоих лет?
Изабель молча кивнула.
– А потом?
– Потом все стало совсем плохо, он больше не мог овладеть мною. Он твердил, что я оскопила его. И естественно, чувствовал себя из-за этого все хуже и хуже. И стал делать – в надежде возбудиться – всякие… странные вещи.
– Какие?
– Нет, не те, что делаем мы с тобой… – Изабель снова замолчала в смущении.
– Он бил тебя?
– Да. Первое время лишь для того, чтобы достичь возбуждения. Не понимаю, почему он решил, что это поможет. Потом, я так думаю, – от отчаяния и стыда. Но, когда я противилась, он говорил, что это часть любовной игры и я должна терпеть, если хочу быть хорошей женой и завести детей.
– Сильно он тебя бьет?
– Нет. Не очень. Может дать пощечину или ударить ладонью по спине. Иногда берет домашнюю туфлю и делает вид, что наказывает ребенка. Однажды он попытался ударить меня палкой, но я ему не позволила.