– Вы не думали, что это я, верно?
Понимая, что глаза уже выдали его удивление, Стивен выдавил из себя:
– Я не слышал, как вы подкрались.
– Вы думали, это кое-кто другой, ведь так?
Выражение ее лица было кокетливым, но решительным.
– Я никого не ждал.
Лизетта, сцепив за спиной руки, обошла его по кругу. Она была в белом платье, волосы подвязаны розовой лентой.
– Видите ли, месье Стивен, мне все известно о вас и моей мачехе.
– О чем вы говорите?
Лизетта рассмеялась. Стивен вспомнил, что в деревне она выпила вина. Понизив голос, девочка хрипловато произнесла: «Изабель, милая», а следом задышала так, точно ее снедало желание, и засмеялась опять.
Стивен покачал головой, улыбнулся, изображая непонимание.
– В тот день я гуляла после обеда по парку и заснула на скамье. А проснувшись, пошла к дому. Я была еще сонной и потому присела на веранде и вдруг услышала звуки, долетавшие из открытого вверху окна. Очень тихие, но такие занятные, – Лизетта усмехнулась. – А вечером после обеда слышала, как кто-то тихо-тихо прокрался по коридору к ее комнате, а после вернулся на цыпочках и спустился вниз.
Лизетта смотрела на Стивена, склонив набок головку.
– Ну? – спросила она.
– Что значит «ну»?
– Что вы на это скажете?
– Скажу, что у вас очень сильно развито воображение.
– Да, разумеется. Я воображала все, что вы там делали, и думала, что с удовольствием тоже попробовала бы делать это с вами.
Стивен рассмеялся, на этот раз искренне позабавленный.
– Это не смешно. Вам же не хочется, чтобы мой отец узнал о том, что я слышала.
– Вы – дитя, – ответил Стивен, почувствовав впрочем, что покрывается потом.
– Нет, не дитя. Мне скоро семнадцать лет. По возрасту я ближе к вам, чем она.
– Вы любите Изабель?
Этот вопрос застал Лизетту врасплох:
– Нет. То есть да, любила.
– Она была добра к вам.
Лизетта кивнула.
– Подумайте об этом, – сказал Стивен.
– Подумаю. Но вам не следовало завлекать меня.
– Не следовало делать что?
– Когда вы дали мне ту фигурку, я подумала… Вы же знаете, вы очень подходите мне по годам. Вот я и захотела вас для себя.
Стивен начинал понимать, что перед ним не ребенок, который устраивает неприятности из чистой прихоти, но существо, чьи чувства он ранил. В том, что говорила Лизетта, присутствовала определенная правда.
– Я сожалею, что так вышло с фигуркой, – сказал он. – Вы сидели рядом со мной. Будь на том месте Грегуар, я подарил бы ее ему. У меня не было никакой задней мысли. Собственно, чуть позже я вырезал еще одну для вашего брата.
– Выходит, она совсем ничего не значила?
– Боюсь, что нет.
Лизетта накрыла ладонями его руку:
– Я не ребенок, Стивен, хоть все и относятся ко мне как к ребенку. Я женщина – по крайней мере почти. И тело мое – тело женщины, а не ребенка.
Стивен кивнул. Он думал, что, сохраняя спокойствие, сможет утихомирить ее.
– Я понимаю. Вам приходится трудно, особенно без матери.
– Что вы можете знать о моей матери?
– Не сердитесь, Лизетта. Я тоже рос без матери и без отца. Я знаю, каково это, я понимаю вас.
– Хорошо. Может быть. Но я говорила всерьез. Я хочу, чтобы вы делали все это со мной.
– Я не могу, Лизетта. Вы должны понимать это. Не ставьте меня в ложное положение. И себя тоже.
– Я что, недостаточно хорошенькая? Не такая, как она?
Стивен окинул ее взглядом. Разрумянившаяся от вина и смущения, она была привлекательна. Глубоко сидящие карие глаза с густыми ресницами, жесткие волосы, тонкая талия…
– Вы очень хороши собой.
– Тогда притроньтесь ко мне, потрогайте, как трогаете ее.
Она уже сжимала его руку обеими ладонями. Стивен сообразил наконец, как сильно подействовало на нее вино, – когда Лизетта смотрела ему в глаза, она явно не могла сфокусировать взгляда.
Взяв его ладонь, она провела ею между своими грудями, и Стивен вопреки своей воле ощутил нечаянный всплеск желания.
– Это очень глупо, Лизетта, – сказал он. – Ваших родителей отделяет от нас всего лишь излучина реки. Я не могу позволить вам дразнить меня или унижаться передо мной. Я могу, коли желаете, поцеловать вас, но очень быстро, – если вы пообещаете уйти и никогда больше не говорить об этом ни слова.