— А он?
— Промолчал, ни слова. Меня поразило другое... По его словам, наш народ живет хорошо и нет предмета для волнения. Маска, а не человек! Все привезли с ним: икру, деликатесы...
— Его бы завести в дом престарелых, что напротив, чтоб посмотрел, как доживают свой век люди! Что там творится! Это мы здесь жиреем, а там — нищета! — сказал Женя.— Я был там, видел!
— Добром это не кончится!
— Куда дальше...— Хейфиц помолчал.— Стоит на Мавзолее, топчет Ленина! Это же кощунство! Ни в одной стране, ни в одной религии такого нет, чтобы прах человека не был предан земле!
Срок пребывания в Матвеевском подходил к концу, а сценария еще не было.
02.02.1990. Пятница
Я был в отчаянии.
— Ты дергаешься, а я такой человек, все с мелочей начинаю,— успокаивал меня Григорьев.— Я про своих героев должен все знать! Я еще зубами не вцепился! Пока только когти впустил! Вот вцеплюсь зубами...
И долгое, долгое молчание.
— Это тайна, брат...
Я веду себя с Женей тактично, стараюсь не давить на него.
— Я работаю, готовлю себя к родам... как женщина...
Он тоже нервничал: встал, закурил, прошелся по комнате, подошел к окну и долго стоял не оглядываясь.
— Думаешь, все наши разговоры, то, что мы видим и слышим по телевизору, проходит даром?
— Нет, конечно.
— Так чего ты нервничаешь?
Он повернулся ко мне.
— Я знаю одно — весь фильм должен быть сфокусирован на Сталине! Он — стержень! Сегодня наш народ хочет видеть Сталина! Ты пригласишь на эту роль Петренко! Он великий артист! Он будет так играть, что народ, сидя в зале, будет путать — настоящий его Сталин или ненастоящий! Вот в чем сила искусства! Это должно быть страшно! Кто-то сказал, что Россия вышла из гоголевской шинели! Так вот наш народ, наше с тобой поколение — из сталинской! Брежнев, Хрущев, Чапаев... С этими будет проще!
Я старался не перебивать Женю.
— Представляешь, какая будет грандиозная сцена? Они отмечают свое первое выступление! Свою премьеру! Надо идти за водкой, а за ней — грандиозные очереди! Кому идти? Хрущев говорит — надо бросить жребий! Бросают! Выпало Сталину! Брежнев говорит: "Надевай френч и шуруй! Тебя народ больше любит, чем меня!" И он пошел, пошел вдоль длинной очереди, в маршальском костюме, с лампасами и авоськой в кармане! Представляешь, какой это может быть проход Сталина? И как может пройти Леша Петренко?..
Женя вошел в раж.
— Или вот Чапаев... После первого представления его позовут в военкомат выступить перед новобранцами! И он скажет: "Товарищи бойцы! Вы все помните Чапаева, помните, как я тонул, помните, как вражеская пуля достала меня в реке!" Его надо играть в дрезину пьяным. Чапаев любил выпить, об этом история знает! Петька не раз его выручал!.. Самое трудное - Брежнев! Его никто не принимает! Его никто не слушает! С Хрущевым мы разберемся! Там есть за что зацепиться, а вот с Брежневым будет трудно! Надо найти похожего артиста. Кто его играл в "Победе"?
— Матвеев, Еременко-старший...
— Нет, нет, нам нужен свой Брежнев! Вот в Ленинграде есть такой артист... Не знаю, в каком он театре. Высокий такой, с густыми бровями...
— Леонид Неведомский... Из Товстоноговского театра...
— Может, его пригласить?
Он помолчал. Потом опять загорелся.
— Представляешь, между Сталиным, Хрущевым и Брежневым все время распри! Не между героями, а между исполнителями... Когда они попадут на деревенскую свадьбу, народ захочет видеть только Сталина и Чапаева! Что делать Хрущеву и Брежневу? Предположим, они пошли готовить ужин, и Брежнев чистит картошку... Пьяный мужик со свадьбы неожиданно видит Брежнева в генеральском иконостасе...
— Маршальском!
— И его голова кругом пошла! Как у Гоголя! Помнишь, черта баба увидела?.. Потом мужик осмелел и говорит: "Где я тебя видел? Ты воевал на Малой земле?" И бросится к Брежневу. Как к своему однополчанину!.. Нет, тут можно много накрутить! И, конечно, жестокий финал! Рэкетиры с каждым должны расправиться жестоко! Сталин возьмет все на себя! Хрущев, Брежнев — сдрейфят! Первого убьют Чапаева! Он кинется на них с шашкой! Они должны обалдеть от Сталина! С Хрущевым, Брежневым у них свои счеты, а вот Сталин для них легенда! Это идет от отцов! Прежде всего победитель! Потом рождается страх! Это тоже от отцов! Они слышали, что было в тридцать седьмом! Я уже решил для себя: они должны убивать Сталина из-за страха! Ты так должен снимать эту сцену! А потом они подожгут дом! И должен гореть он долго-долго! На общем плане! Это метафора! Дети перестройки убивают и сжигают свою историю! Историю своей страны!