...Лето 1986 года подходило к концу. Раскручивалась в стране перестройка, с экранов телевизоров не сходил ее "отец" — Михаил Сергеевич Горбачев. В августе 1986-го он отдыхал в Крыму, и Госкино СССР подготовило для него программу зарубежных фильмов, куда были включены и новые советские картины. Так вот, в эту программу попал мой "Знак беды". Это был отчаянный шаг Госкино СССР, ведь фильм был закрыт вторым человеком в стране — Е. К. Лигачевым. Не знаю, какие еще советские фильмы были в программе Горбачева, но в конце августа, рано утром, раздался звонок из Госкино СССР, звонил председатель Комитета по кинематографии СМ СССР Александр Иванович Камшалов. Я растерялся, так как это был первый случай в моей жизни, когда звонил сам руководитель кинематографического ведомства страны.
— Я вас, Миша, поздравляю,- раздался в трубке голос Александра Ивановича,— Мне только что звонила из Крыма Раиса Максимовна!
— Какая Раиса Максимовна? — не сразу сообразил я.
— Раиса Максимовна Горбачева!
— Она смотрела "Знак беды"?
— Они смотрели всей семьей, как она мне сказала, и остались под большим впечатлением от вашего фильма. Так что я вас поздравляю!
— Когда они смотрели? — задал я глупый вопрос.
— Вчера вечером, а сегодня утром она позвонила и поблагодарила за фильм. Сказала, что Михаил Сергеевич остался очень доволен, просил передать, что сегодня, когда перестраивается вся страна, народу необходимо говорить правду.
— Они знают об отношении к фильму Лигачева? — задал я второй глупый вопрос председателю Госкино СССР.
— Вы должны понимать, Миша... Это мнение Генерального секретаря ЦК КПСС... — Кто-кто, а Александр Иванович знал иерархию ЦК КПСС, отработав много лет в аппарате отдела культуры ЦК, заведуя сектором кино. — В общем, работайте... Что будете дальше снимать?
— Не знаю...
— Я тут заканчиваю книгу о молодых кинематографистах... Актеры, режиссеры... Мне нравятся ваши первые фильмы: "Про Витю, про Машу и морскую пехоту", "Лесные качели"... Вы очень хорошо дебютировали...
— Спасибо, Александр Иванович!
— Там я много написал про вас... Будете в Москве, я подарю вам... Поздравляю вас с оценкой руководителя страны и желаю творческих успехов!
Он действительно подарил мне свою книгу и действительно много хорошего написал обо мне.
Я тут же перезвонил Василю Владимировичу Быкову.
— Не радуйтесь, Миша, — сказал Быков. — Сегодня они говорят одно, а завтра скажут другое. Выходила моя повесть, звонили, поздравляли, а потом звонили в издательство — и набор книги рассыпался. Им нельзя верить. Мать родную за кресло продадут.
Через день позвонил Иван Иванович Антонович и передал по телефону слово в слово сказанное мне Камшаловым, только у него информация была не от Раисы Максимовны, а от Слюнькова.
— Ну вот, ты отпирался от наших замечаний, а сделал, и видишь, как всем хорошо... И наверху, и нам...
Я не сказал тогда Антоновичу, что никаких поправок в фильме я не делал, сцен коллективизации не сокращал и вообще к фильму не прикасался уже по той причине, что картина была закрыта и меня к фильму никто не допускал.
—· Что будешь дальше снимать? — спросил Антонович.
— Не знаю...
— Мой тебе совет: не связывайся с Быковым. Он, с моей точки зрения, как писатель — гений! Он останется в истории, но зачем такие затраты? Хорошо, что фильм посмотрел Сам, а если бы Сам не посмотрел, что тогда? Ты обрекал себя на безработицу! Тебе никто не дал бы больше снимать!
— А как же "национальные кадры"?
— Национальные кадры должны снимать то, что не противоречит линии партии! Это старая ленинская установка, но сегодня она как никогда современна!