МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Что ж, если отрешиться от мифа о великой певице, то надо сказать, она была очень впечатлительной, очень замкнутой девочкой. Казалось, ты просто обязан ей помочь, но потом... Вас, вероятно, интересует какой-нибудь случай из жизни Эдмеи? Вот эта дама - ее кузина; почему бы вам не поговорить с ней?..
Они как раз проходят мимо женщины в траурном одеянии, беседующей с капитаном.
КАПИТАН. В нашем городке был учитель пения, который весьма лестно отзывался о моих способностях... да-да, он говорил, что я мог бы петь на сцене. (Басовито смеется.)
Орландо подходит и здоровается за руку с беседующими.
ОРЛАНДО. Капитан...
КАПИТАН. Синьор Орландо...
По одному из железных трапов спускается Ильдебранда Куффари, и дирижер спешит ей навстречу. Взяв ее руки в свои, он восклицает:
- Что за дивное явление! С одной стороны струит свой холодный свет луна...
Дочка Куффари перебивает его, чтобы поздороваться, как подобает воспитанной девочке:
- Добрый вечер.
МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Здравствуй, малышка!
ФУЧИЛЕТТО (громко кричит издали). О божественная!
Дирижер оркестра заканчивает наконец свой замысловатый комплимент:
- ...с другой стороны сияет солнце. Необыкновенно красиво! А между сияньем дня и сумраком ночи, между огнем и хладом - вы, Ильдебранда...
КУФФАРИ. Спасибо. Как поэтично...
МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ. Позвольте составить вам компанию?
КУФФАРИ. НО ЗДЕСЬ ОЧЕНЬ СЫРО... (Поплотнее закутывает шею норковым боа.)
Между тем кузина Эдмеи Тетуа продолжает рассказывать репортеру:
- С тех пор прошло тридцать лет, и мы с ней никогда больше не виделись. И вспомнить-то, по сути, нечего, простите... Ведь мы были совсем детьми...
ОРЛАНДО. Спасибо, все-таки кое-что я от вас узнал.
КУЗИНА ТЕТУА. Пожалуйста, пожалуйста...
С этими словами она удаляется навстречу второму офицеру, беседующему со своим коллегой.
ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Когда светит луна, он не может стоять на вахте, так как у него, видите ли, нервы не выдерживают. Во время дневной вахты, когда светит солнце, он тоже не может находиться на палубе, потому что у него шелушится кожа. Зачем он вообще пошел в моряки? Чтобы забыть о своей несчастной любви? Иди тогда в шахтеры, в железнодорожники... на свете столько профессий...
Орландо, оставшись один, продолжает свой репортаж, предварительно ответив на чей-то поклон:
- Привет, привет! Что-то я не знаю тебя, приятель, хотя обязан говорить и о тебе, и еще о том толстяке... вон он - здоровается со мной.
Круглый, как воздушный шар, человек из группы пассажиров, опершись о борт, приветственно машет репортеру рукой.
ОРЛАНДО. Первый раз его вижу! Мда, странная все-таки у меня профессия!
Второй офицер продолжает жаловаться на матроса, который не желает ничего делать.
Капитан замечает:
- А мы напишем на него хорошенький рапорт.
ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Прежде хорошенький рапорт надо бы написать на его отца, министра, который подсунул нам своего сынка...
Орландо, находящегося среди оживленно болтающих пассажиров, вдруг поражает необыкновенное зрелище: он видит молоденькую девушку в ореоле лучей позднего заката, словно сошедшую с полотна Боттичелли. Но не успевает Орландо ответить на чью-то улыбку и оглядеться вокруг, чтобы решить, что еще нужно сделать, как прекрасное видение исчезает.
Остаются лишь мрак, окутавший уже всю палубу, черные силуэты пассажиров, слова, которыми они перебрасываются с офицерами.
ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Что прикажете делать с таким матросом? Взять его под арест?
КАПИТАН. Надо просто заглянуть в устав, черт побери!
ВТОРОЙ ОФИЦЕР. Да, а что скажет министр?
18. ОТКРЫТОЕ МОРЕ. НОЧЬ
Залитый огнями пароход, громко гудя, прорезает ночь.
19. БАР. НОЧЬ
Музыкальная фонограмма
Гости небольшими группками собрались в элегантно обставленном салоне. Склонившись над клавиатурой рояля, тапер обращается к одному из директоров оперного театра:
- Как можно не любить такую музыку?..
Орландо, погруженный в раздумья, сидит со своим стаканом у стойки бара.
Разговор идет главным образом о Тетуа.
ФИНАНСИСТ (за кадром). Она никогда не читала своих контрактов.
Фучилетто, ступая осторожно, чтобы никого не побеспокоить, направляется к дивану и тихонько спрашивает:
- Для меня местечко найдется?..
Но, проходя мимо Руффо Сальтини, не может удержаться, чтобы не задеть ее:
- Привет, толстуха, я без тебя жить не могу!..
А прислушавшись к тому, что говорит директор "Метрополитен-опера", с комической гримасой восклицает:
- Опять все то же! Опять сплошной елей! Скажете, нет?
ДИРЕКТОР "МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА". Казалось, практическая, реалистическая сторона дела оскорбляет ее до глубины души! Но при малейшем нарушении контракта она цитировала на память все его пункты, не упуская ни единой детали и поражая этим даже собственных адвокатов!
ФИТЦМАЙЕР (со смехом). Однажды перед входом в театр она мне сказала: "Нельзя ли убрать с афиши мое имя?"
В разговор вступает музыкальный критик - маленький, в очках с толстыми линзами, весь какой-то нахохленный и углубленный в себя:
- Нет, по-моему, она отлично отдавала себе отчет в своей неотразимости. Ведь она покоряла каждого, кому приходилось иметь с ней дело!
ДИРЕКТОР "ЛА СКАЛА". Что ж, возможно, так и казалось, но все-таки она была ужасно не уверена в себе... и так боялась незнакомых людей...
ФУЧИЛЕТТО. А по-моему, пора кончать с этими сказками о робкой девочке. Хотя бы, пардон, из уважения к ней самой! Какая там робкая девочка! Ее же все боялись. Кроме меня...
ЖУРНАЛИСТКА БРЕНДА ХИЛТОН. Вы утверждаете, что она была агрессивной?
ФУЧИЛЕТТО. Она могла запустить в тебя чем попало. Что, скажете, она не швырялась вещами?!
РУФФО САЛЬТИНИ (за кадром). Аурелиано!
Появляется официант, разносящий напитки, и Фучилетто, понизив голос, спрашивает у него:
- А нельзя ли стаканчик красного?
ЛЕПОРИ (за кадром). Лично у меня с Эдмеей никогда никаких проблем не было...
ОФИЦИАНТ (Фучилетто). Разумеется, синьор.