-Пойду я, пожалуй, спать, ты спи спокойно, а завтра подумаем.
Я ворочалась в постели, сон не шел.
Держа в руке мигающую свечу, я медленно спускалась по ступеням. Голос, звучавший глубоко во мне, просил: не иди, не надо. Но я упорно спускалась, вот уж двери в музыкальный салон, вот рояль. Почему откинута крышка? Двери в танцевальный зал распахнулись легко, открытые невидимой рукой. За спиной зазвучала приятная мелодия, я вошла в зал. Он был залит таинственным лунным светом, все предметы, такие обычные в свете дня, казалось, приняли новые очертания, будто ожили, и стул, что-то рассказывал комоду, деревья в нарисованном лесу шумели и раскачивались, а бронзовые подсвечники потягивались, расправляя свои вечно согнутые руки. Я остановилась против портрета девушки в белом. Вдруг она плавно повернулась ко мне, изящно переступив раму, вышла в танцевальный зал. Лунная дорожка служила ей ковром. В руках ее была какая-то тетрадь. Я, остолбенев, стояла, не двигаясь, держа перед собой погасшую свечу двумя руками. Девушка меня будто не видела, она повернулась в сторону музыкального салона, откуда раздавались звуки музыки. Музыка затихла, из салона вышла старая женщина в тюрбане, иссушенная, в висящем платье, она взяла девушку за руку и они пошли вдвоем, мои ноги понесли меня следом, против воли. Девушка и старуха поднялись на второй этаж. Это был мой дом, но я его не узнавала, откуда эти странные шпалеры серебристого цвета с восточными узорами, откуда светлые ореховые панели? И эта старая потертая ковровая дорожка? Хоть свеча моя погасла, дорогу освещали две фигуры, идущие впереди, они остановились перед дверью гостевой спальни, тут девушка выпустила руку старухи, отдала ей тетрадь, не произнося ни слова, повернулась и сквозь меня прошла обратно в сторону лестницы, а старуха открыла дверь в гостевую спальню, я двинулась следом…
Но вдруг ослепительный свет залил все вокруг и сквозь пелену прорвался знакомый голос Даринки
-Доброе утро, пани!
Глава 14
Несколько минут я приходила в себя, находясь на грани сна и реальности. Страшно хотелось пить, но из пересохшего горла, поначалу вырвались лишь какие-то хрипящие звуки, наконец, мне удалось произнести
-Даринка, дай воды
Странно посмотрев на меня, горничная кинулась в ванную и принесла стакан воды, я жадно выпила, как если бы путешествовала три дня по пустыне и снова откинулась на подушки
-Может принести кофе, пани? – испуганным голосом спросила Дарина
-Неси, скажи Галине, что бы покрепче
Девушка ушла, а я попыталась собраться и вспомнить в деталях странный сон.
Через четверть часа в комнату вошла горничная, неся кофе, ее сопровождала тетушка. Она подошла к постели, посмотрела на меня внимательно и, приложив руку к моему лбу, обеспокоено спросила
- Ты не заболела?
- С чего ты взяла?
- Вот, Даринка рассказала, что ты проснулась сама не своя, воды просила, как при горячке, лоб, вроде не горячий – тетя налила в кружечку крепкий кофе из серебряного кофейника, и подала мне – на, вот выпей, прочисть голову, у тебя от всех впечатлений, совсем крыша едет
- Ладно тебе тетя, так уж и крыша, просто сон приснился странный – я пересказала свой необычный сон во всех деталях, что смогла вспомнить.
Тетушка внимательно выслушала, попивая кофе, а потом вынесла вердикт
- К гадалкам надо ходить меньше, и не будет всякая чертовщина, мерещится. Говоришь шпалеры с восточными узорами и ореховые панели? А ведь у нас и правда когда-то такие обои были и панели были, но в тот год крыша потекла и, за целую осень да зиму весь коридор был в подтеках. Миша, когда крышу чинили и в коридорах ремонт затеял, тогда-то сняли старые панели, коридоры покрасили, в теперешний молочный цвет и украсили лепниной с вставками из английских обоев, тогда и газовые светильники установили.
- В какой год это было?
Тетя недовольно посмотрела на меня, но ответила
- В тот год, когда нашу, светлой памяти, Дарию Любомировну, привезли. Ну, хватит в постели прохлаждаться, за всем этим и дела свои забросили, надо бы серебро почистить, там поставщик наш письмо прислал, спрашивает, будем ли муку брать, надо ответить, еще управляющий все напрашивается на прием и наши главные арендаторы, зиме уже не долго осталось, надо готовиться к весне. – Тетя поднялась, и, выходя, обернулась в дверях – поднимайся, перестань думать о умерших, тут с живыми бы справиться – и вышла
После завтрака я беседовала в своем кабинете с управляющим, Олегом Дмитриевичем. Еще при жизни мужа мы решились произвести в своем хозяйстве некоторые реформы. Во-первых, земли, по сравнению с соседями у нас было куда меньше, выкупные составляли не такой уж большой доход. Во-вторых, у нас все-таки чернозем и, распорядившись землей по-умному, доход можно было увеличить вдвое. Воспользовавшись любовью мужа ко всяким техническим новинкам, я уговорила его накупить побольше сельскохозяйственной техники, ведь надеяться постоянно на мужика с лошадью, нельзя, тем более в наше время. Часть земли мы отдали в аренду, крепким крестьянским хозяйствам и технику, тоже отдавали в аренду, при надобности. Остальную часть земли разделили и стали выращивать три культуры, наиболее доходные в наше время, сахарную свеклу, учитывая обилие сахарных заводов вокруг нас, хмель, ибо пиво у нас любят и картофель. Отдыхающую часть надела засевали пшеницей, но и зерно я продавала, высчитала, что дешевле муку купить, с продажи зерна вовремя, много больше дохода. Завели и свой рабочий скот. Работников я предпочитала нанимать, они куда лучше справлялись со своими обязанностями, чем отрабатывающие выкуп селяне, собственно они же часто и нанимались, но за деньги работают куда лучше. Может потому, что родилась я в семье банкира, систему денежных расчетов воспринимала куда лучше, чем старую барскую издольщину. Муж не особо вдавался в хозяйство, и за несколько лет мне удалось почти полностью очистить поместье от залога. Реформа сорокалетней давности многих помещиков ввергла в ступор. Хотя если подумать их собственность была полностью защищена, чего не скажешь о крестьянах, но все же многие, растерявшись, не смогли вовремя перестроиться на новые условия. В их числе оказались и родители моего мужа, Мише досталось заложенное, перезаложенное имение, его отец к концу жизни кое-что понял и стал делать правильные шаги, но рано умер, Миша же более интересовался всяческими машинами, чем своей землей. Отец, осмотрев его активы после нашей свадьбы, поцокал языком и нанял, Олега Дмитриевича Шарко, толкового, человека, закончившего Киевский императорский университет, он помог перевести хозяйство на новую основу, многое мне пояснил. Так как платить тогда привычное жалование ему мы не могли, то предложили сверх того процент с прибыли. Сейчас процент уже превышал жалование, но я и не думала что-то менять, моего управляющего все норовили переманить, особенно Суховы старались, поэтому я процент даже повысила.
Сейчас Олег Дмитриевич сидел передо мной, невысокий крепкий человек с обширной лысиной, поминутно поправляя очки, нудным голосом перечислял, что надобно сделать в первую очередь.
-Надо бы Анастасия Павловна позаботиться об удобрениях, еще стоило бы вызвать механика, осмотреть сеялку, она уже в прошлом году не очень работала
-Механика приглашайте, пусть и остальную технику осмотрит, это стоит дороже, зато сбоев не будет, а на удобрения сколько планируете?
-Рубликов бы двести
-Сколько?!
- Ну, матушка, сейчас ничего не дешевеет
- Ладно, выпишу чек, если вы уверены в таких расходах
- Я всегда стараюсь экономить, Вы же знаете – укоризненно произнес Олег Дмитриевич, очередной раз, поправив очки
В подобном ключе наша беседа продолжалась еще час, наконец, распределив расходы и выяснив наши дальнейшие действия, мы вежливо раскланялись и Олег Дмитриевич удалился.
Я пошла в столовую, где девочки с тетушкой чистили серебро.
Вообще эта работа была привилегией Петра, но по причине старости и немощи рук, он не мог уже хорошенько отчистить серебряные приборы и мы помогали ему, функции Петра состояли в торжественном извлечении из буфета и торжественном водворении в оный серебряных блюд, кубков и других предметов.