Он большую часть дня лежал на своих нарах с книгой в руках.
Шли месяцы. Стало известно, что в России готовятся торжества по случаю коронации Александра III. Не будет ли амнистии заключенным — в тюрьме на нарах гадали об этом.
И вдруг тюрьма взволновалась: прибыл на Кару молодой флигель-адъютант его величества Норд. Обходил камеры в тюрьмах — мужских и женской, собирал ходатайства на высочайшее имя о помиловании. Надо же новому монарху проявить милосердие, становясь императором всероссийским!
— Вы только напишите, что раскаиваетесь в совершенных вами преступлениях, — уговаривал Норд каторжан. — Только напишите его величеству о раскаянии и о том, что просите высочайшей милости. Государь вас непременно помилует!
Петр Алексеев был в числе тех, кто наотрез отказался подать заявление на высочайшее имя. Зданович также не подал.
Норд отбыл назад в Петербург, возя с собой пачку ходатайств на имя императора всероссийского.
Глава четырнадцатая
Безделье вскоре стало томить политических. Стали просить, чтобы их допустили до работы в тюремной мастерской. Уголовникам легче: их заставляют работать. Для политических это милость начальства. Начальник тюрьмы пожал плечами: ну что ж, пусть работают.
Мастерская находилась в стороне от тюрьмы, окруженной частоколом. Бревенчатое здание ее стояло на открытой площадке, за площадкой — лес. Водили в нее и выводили строго по счету. Каторжане сообразили, что счет нетрудно запутать. Если спрятаться в мастерской до ночи, в темноте можно выбраться через печь и трубу на крышу, спуститься с крыши на землю и незаметно добраться до леса.
Правда, по вечерам, когда каторжане ложились спать, конвойные снова пересчитывали лежавших. Но ничего не стоит понаделать чучел, уложить их на нары, прикрыть халатом, — конвоир не заметит.
Весной 1882 года решили помочь бежать на свободу Мышкину. Петр принес собранные для побега деньги.
Никто так не радовался, как он, когда стало известно, что Мышкин бежал, что он уже на свободе.
И никто не был так потрясен вестью о том, что Мышкин задержан во Владивостоке.
Для Петра побег Мышкина был особенно важен. Следующим для побега намечен был он. Бежит с карийской каторги, раздобудет себе на свободе фальшивый паспорт, вернется в Россию и начнет работу революционера.
И разом рухнуло все.
Вольности были отменены. Всех ново-белгородцев, отказавшихся подчиниться приказу обрить головы, по одному приводили в баню. Здесь их, скованных кандалами, обривал цирюльник.
Приказано было перестать выдавать книги.
В мастерской не разрешалось работать.
Возбуждение среди политических каторжан росло — надо сопротивляться. Двери из камер выломали. Решили поджечь тюрьму, как только ворвутся в нее солдаты. Деревянная, быстро сгорит! Определили углы, где начинать поджог. Подтащили к этим углам тряпки, веревки, халаты.
Тюрьму заперли изнутри. Отказались впустить начальство. Поставили на крыше свой караульный пост.
В тюремной кухне нашли продовольственные запасы. Стали сами готовить; пища выдавалась теперь пайками: неизвестно, сколько сидеть в осаде.
Начальство медлило с решительным наступлением: прольется кровь, разразится скандал на всю Европу. Да и как посмотрят на это в Санкт-Петербурге…
Вот так и прожили неделю.
Руководство в тюрьме поручили Рогачеву и Тархову. Заключенные поделились на маленькие военные отряды, вооружились кто ножами, а кто и досками.
Губернатор Ильяшевич предпочел взять взбунтовавшихся каторжан измором.
Петр понимал, что запасы продовольствия на тюремной кухне через несколько дней будут исчерпаны. А что потом?
Посовещался с Рогачевым.
— Что будем делать?
— Сократить пайки, Петр. Воду также больше не выдавать, сколько кто хочет. Две кружки на человека в день. Максимум. И на умыванье и на питье.
Петр замечал, что настроение у заключенных упало. Паек был полуголодный, воды не хватало.
Самые слабые не поднимались с нар. Петр с тревогой смотрел на людей. Делился с ослабевшими своим скудным пайком. Это помочь не могло. Был среди заключенных врач; каждый день он осматривал свалившихся от недоедания, предупреждал Рогачева, Тархова и Алексеева, что опасается, как бы не начали умирать.
— Больных с каждым днем все больше и больше!
Алексеев видел это и без врача. Заболевали и караульные, выставленные на крыше. Заболевали и работавшие на кухне. Заболевали и те, кто был назначен в боевые отряды.