Можно ли назвать истинной свободой свободу использовать свои силы для угнетения себе подобных, свободу наслаждаться всякими удовольствиями среди страдающей толпы, свободу эксплуатировать других людей?
Не обманом ли является равенство перед законом, когда эти законы составляются меньшинством, а основная масса людей не имеет ни досуга, ни физической возможности воздействовать на законодательство?
Разве может эксплуататор быть братом эксплуатируемого? Можно ли того, кто присваивает себе плоды труда тысяч, назвать братом несчастных, умирающих с голоду?
Предстоит добиться истинной свободы, истинного равенства, истинного братства. Дело перед нами, оно ждет… За дело же, труженики! За дело, братья по Интернационалу!»
Лавров кончил читать прокламацию, аккуратно сложил лист бумаги и сунул его в карман.
— Как видите, русский революционер-эмигрант в Париже в дни Коммуны и даже в дни, ей предшествовавшие, более всего надеялся на голодных и бесправных трудящихся, призывая их бороться с классом эксплуататоров и паразитов. Но есть ли здесь противоречие с тем, что тот же революционер писал о роли критически мыслящей личности, о необходимости научной подготовки для вступления на общественно-революционную арену? Отнюдь нет. Ведь во главе движения должны стать члены Интернационала — люди, для этого вполне подготовленные. Они-то и примутся за создание справедливой жизни и справедливой организации общества.
— Соня, — шепнула Ольга Любатович, — все это надо хорошенько запомнить.
— Я записываю, — кивнула Бардина.
— Но как за это приняться? — спрашивал лектор. — С чего начать? Вот вопрос. Я отвечу на него, ознакомив вас с тем, как в меру своих сил и знаний пытался помочь разрешить этот вопрос русский эмигрант-революционер во Франции в канун провозглашения Парижской Коммуны.
— Женя, ты слышишь? — прошептала младшая из Субботиных на ухо старшей сестре Евгении. — Какая скромность! Он даже не говорит о себе «я», а просто «русский революционер во Франции»!
— Скромность и величие, — ответила также шепотом Евгения.
— Вот, господа, над чем тогда работал русский политический эмигрант, охваченный горячим стремлением помочь всем, чем он может, трудящимся людям Франции. Это то, что я назвал в те дни «Prospectus». Наука рабочих! Что это значит? И из чего состоит? Наши головы были заняты тем, как помочь малограмотным трудящимся французам, и прежде всего парижанам, в кратчайший срок приобрести необходимые знания. Вот то, что было предложено им. — Лавров стал читать, заглядывая в свою рукопись и почти без запинки переводя ее на русский язык: — ««Наука рабочих» предназначена не для тех, кто имел возможность получить более или менее полное образование в средних или высших школах. Не предназначена она и для детей. Она обращается к взрослым рабочим, которые могут приобретать нужные им знания лишь путем чтения в немногие часы отдыха от тяжелого труда.
Она обращается к рабочим, которые хотят быть полезными гражданами великой единой республики трудящихся, начинающей образовываться в Европе и Америке. Она обращается к тем рабочим, которые поняли трудность борьбы против буржуазии, вооруженной не только несправедливыми законами, подавляющей мощью капитала, но еще и фактическими знаниями, малодоступными рабочим. Против несправедливых законов надо бороться, направив усилия на овладение более высокой, более могучей наукой. Когда рабочие овладеют наукой, победа их будет обеспечена, ведь они обладают уже и численным превосходством и справедливой целью. Наука позволит им понять, какими средствами достигнуть этой цели, как применить свои силы. Рабочим нужна, повторяем, наука более высокая, более могучая, нежели та, которою владеют их противники… Буржуазии эта наука была и остается недоступна, потому что, требуя мелких реформ, устраивая мелкие перевороты, она старается сохранить основу несправедливых общественных отношений и не способна понять цель общественных преобразований. Рабочие эту цель знают, когда дело идет о приближении ее, их не устрашит никакая реформа, никакая революция, они хотят сохранения лишь того, что справедливо и необходимо. И поэтому, как ни трудно рабочим овладеть социальной наукой, они могут добиться этого… Тот, кто не овладел наукой об обществе, не может понять историю.
Для облегчения этого труда мы и предлагаем читателям «Науку рабочих». Она имеет целью удовлетворение не любопытства, но жажды познания. Она даст не мелочные сведения, а понимание общих законов, ясное представление о сгруппированных фактах. Она предлагает не утомительно длинные и сложные рассуждения, но простые, по возможности, объяснения. Те же, кто пожелают приобрести более детальные сведения, ознакомиться с более частными доказательствами, смогут обратиться к специальным трудам». Господа, то, что я прочел вам, является как бы предисловием к «Prospectus», — сказал Лавров. — Сейчас перейду к деталям.