И начал читать.
— Абсолютное равенство всех членов во всех делах организации. Полная солидарность, полное дове-рие и откровенность в делах организации. Только та личность, которая искренно и всецело посвятила себя революционной деятельности, может быть членом общины. Любовь и дружба не должны служить помехою для революционной деятельности: всякий должен быть готов ради дела порвать все личные связи. Самоотверженность и способность хранить тайны — необходимые качества члена организации. Каждый член должен давать отчет общине о своей революционной деятельности… Он не может иметь личной собственности… Все члены имеют право на равное участие в делах общины. Управление освобождается от работ на фабриках, заводах и в мастерских. Члены управления назначаются не по выбору, а по очереди и взаимному соглашению членов. В управлении должны перебывать все члены общины. В состав управления должны всегда входить члены как из интеллигенции, так и из рабочих. Каждая очередь управления продолжается месяц. Управление должно вести постоянные сношения с другими общинами по части книжного дела, денег, переписки по делам общин… Управление должно предупреждать об опасности, угрожающей членам общины и вообще организации… Управление может входить в сношение с революционными кружками, стоящими вне общины…
Член общины действует при пропаганде только от своего имени, не подавая ни малейшего вида о существовании у него организованного кружка или артели до тех пор, пока некоторые из членов общины не признают его надежным и пока вся община не признает нужным сообщить о своей организации… Община обязывает своих членов учреждать кассы, библиотеки среди организованных ими кружков… Разница между пропагандой и агитацией состоит в том, что первая служит для выяснения взглядов на революционное дело, а агитация имеет целью побудить личности или кружки на активную революционную деятельность. В мирное время агитация ведется посредством организованных шаек. Цель подобных шаек — наводить страх на правительство и на привилегированные классы…
Джабадари читал долго. Пункт читался за пунктом, и в каждом по поскольку отдельных параграфов.
Когда устав был прочитан, Джабадари поднял руку, давая понять, что он должен еще кое-что добавить к прочитанному.
— Дорогие друзья! В девятом пункте у нас говорится, что агитация ведется организованными шайками. У нас стояло сначала не «шайками», а «организованными бандами». Но это выражение многим показалось неподходящим. Мы не хотим, чтобы нас путали с бандитами-разбойниками. Поэтому мы заменили слово «банда» словом «шайка». Это слово благородное. В российской истории известны шайки Степана Разина, настоящие революционные шайки. Вот почему мы поставили в нашей программе слово «шайка». Теперь я сказал все!
Джабадари кончил и сел. Тут Лукашевич предложил, чтобы программа и устав снова были прочитаны вслух пункт за пунктом. Когда один пункт будет обсужден и всеми принят, читать и обсуждать следующий. Джабадари попросил по второму разу читать Евгению Субботину.
И снова вспыхнули споры, снова столкнулись мнения, «направления», как говорил Джабадари. Петру Алексееву чудилось, что конца им не будет, и в одиннадцатом часу он удивился, что последний пункт прочитан и принят и что надо теперь голосовать еще раз за все в целом.
Но вот поднялся Иван Жуков и попросил задержать общее голосование. У него, Жукова, и его товарища Александра Лукашевича ость замечание. Даже не замечание, а дополнение. Небольшое, но очепь существенное. Позабыли внести в устав важное требование: каждый член организации обязан работать на фабрике, в крайнем случае на заводе.
— Надеюсь, предложение мое… вернее, Лукашевича и мое, понятно?
Предложение Жукова было понятно всем, но далеко не у всех вызвало одобрение. Первым стал возражать Джабадари:
— Так нельзя. Требовать, чтобы все члены пашей организации, точное сказать, пашей революционной общины поступили на фабрики или заводы, нельзя. В нашей общине достаточно много женщин. Надо иметь в виду, как трудно женщине работать на фабрике. Имеем ли мы право обязать их всех работать в условиях, которые им не под силу? Нет, не имеем права. Наши женщины приносят немало пользы общему делу. Я возражаю против предложения Жукова и Лукашевича.
— Исключения для женщин недопустимы, — безапелляционно изрек Лукашевич. — У нас революционная организация, а не дамский кружок.
Варвара Александрова согласилась с Лукашевичем: почему для женщин должны быть какие-то исключения?