Глава 1
Расскажи мне, как ты жил!
Все кто выжил после самых страшных событий в своей жизни, в один голос утверждают, что в те секунды, которые отделяют тебя от гибели, вся жизнь проносится перед глазами.… И Лина убедилась в справедливости этих слов, даже быстрее чем ей бы того хотелось.
Она как обычно спешила в институт, где училась на втором курсе, собираясь, стать хорошим врачом и приносить пользу людям, но сегодня, пожалуй, ей было не суждено попасть на лекцию.
Лина спешила к трамвайной остановке, весело скользя на замёрзших лужах. Январский день был морозным и ясным, и притом первым, после недельной оттепели, которая даже в конце января весьма характерна для тех мест, где она провела всю свою сознательную жизнь, так что настроение у неё было на пять с плюсом. Она подбежала к остановке, где одиноко стояла полная женщина в длинном пальто и меховой шапке. Когда Лина едва не шлёпнулась к её ногам, женщина что-то недовольно пробурчала в адрес современной молодёжи. Мол, воспитанности в них никакой, носятся, как угорелые. Но девушка не обращала на её недовольство никакого внимания, ведь каждое поколение считает, что оно лучше и воспитанее последующего. Матери читают своим детям длинные лекции, обычно начиная со слов: «Вот в наше время было не так…» Лина уже довольно давно вывела для себя и усвоила одно простое правило: « Каждое поколение поучает последующее, и так будет всегда».
Чтобы избавиться от не на шутку раскипятившейся женщины, которая теперь открыто намекала, что «кому-то, стоящему рядом с ней, явно не помешал бы смачный шлепок кожаным ремнём (разумеется, в воспитательных целях)», Лина решила перейти на противоположную сторону, где стоял небольшой ларёк, в котором продавали свежие булочки и кофе, этим она надеялась восполнить отсутствие полноценного завтрака. Трамвайные пути были засыпаны снегом, который шёл весь вчерашний вечер и всю ночь. Лина слегка подалась вперёд, и поглащённая мыслями о том, как бы ни поскользнутся, не заметила далёкий шум приближающегося трамвая… Шаг, и зимние сапоги подводят Лину, заставляя свою обладательницу приземлиться на пятую точку посреди трамвайных путей. Она встаёт, отряхивается от снега, слышит длинный трамвайный гудок у себя за спиной, оборачивается, видит надвигающийся трамвай и вдруг понимает, что время теперь для неё почти остановилось, у неё его сколько угодно, для того чтобы вспомнить свою жизнь…
Вот она видит себя совсем малышкой, мама выносит её из роддома на руках, показывает светящемуся от радости папе, он склоняется над ней и что-то ласково говорит, но Лина не в силах разобрать что.
Вот она уже постарше, года в три, наверное, стоит в красивом платьице у новогодней ёлки, родители просят прочесть заранее выученный стишок, перед странным человеком в красном костюме и колпаке, с длинной седой бородой, похожей на вату…
Теперь Лина видит себя первоклашкой: тоненькие ножки в белых колготках, школьная форма, которая слегка колется, большие белые банты, завязанные на длинных и густых тёмно-каштановых волосах, нарядно одетая, светящаяся от гордости первая учительница, со сложно выговариваемым для детей именем – Арина Петровна, первый урок….
Если не так давно Лина видела себя в весьма счастливые моменты своей жизни, то теперь настал момент увидеть самые чёрные дни. Она отлично помнила тот момент, когда ей сообщили об убийстве матери. Судьба жестока. Она не дошла до дома всего пару кварталов и виновных не нашли. Отец от такого известия был не в состоянии идти на опознание, и эта участь досталась Лине. Маму задушили её же собственным шёлковым шарфом, подарком отца. Но папа пережил её ненадолго.
Спустя пару месяцев после смерти матери Лина поднимаясь в квартиру, вновь почуяла неладное. Зайдя в дом она стала звать отца, но он не отвечал. Дверь в ванную комнату была открыта и там горел свет. Отец лежал по горло в воде, алой от крови…
Тут Лина слышит резкий, режущий звук тормозящих трамвайных колёс, чувствует глухую боль где-то посередине лодыжек и шеи. Ото всех в один момент нахлынувших на неё воспоминаний и жуткой, теперь достаточно отчётливо чувствующейся боли она теряет сознание, погружаясь в безмятежный мрак, где не было ни времени, ни страданий…
***
Она шла по промозглым слякотным городским улицам, стараясь обходить грязные лужи, но всё равно постоянно в них наступая. Идти молча, не чертыхаясь почти на каждом шагу она так же не могла, как и смириться с тем, что ходить по таким вопросам надлежит именно ей… Почему в конце концов надо шляться по таким заведениям, когда все сёстры знают что она этого не любит?! Хотя, какие тут могут быть возражения, когда эта обязанность – одна из частей вверенной ей работы?
Такими мыслями эта девушка с внешностью богини часто занимала себя, отправляясь на очередное поручение. Но никто из прохожих не разглядел бы в этой девушке лет семнадцати – восемнадцати человека, разменявшего восьмое столетие.… Это не был принятый облик, она такая, какая есть, просто стареть прекратила, в прочем, как и остальные девушки её клана. В общем, я как автор этой истории должна описать её, чтобы ты, дорогой читатель, имел представление, с кем тебе придётся путешествовать по воссозданному мной миру. На счёт того, что выглядела она, как богиня я ничуть не преувеличила, посудите сами: у неё были большие мультяшно-зелёные глаза, пепельно-рыжие волосы, достаточно высокий рост(177см). Светлая кожа, стройное тело, фигура «песочные часы» и великолепные бойцовские навыки (ещё бы, её этому учили не один десяток лет, и в этом плане она достигла совершенства). Одета она была в чёрную кожаную куртку, достаточно дорогую надо сказать, высокие чёрные ботинки с шипами, тёмно-синие джинсы с узкой посадкой. Волосы были перевязаны изумрудно-зелёной шёлковой лентой, которая то и дело с них соскальзывала. Косметики на лице не было. В общем, вернёмся к тому, зачем она появилась на промозглой, слякотной улице этим февральским днём… Да, едва не забыла, девушку звали Агата.
Девушка тем временем дошла до полузаброшенного здания. Заглянув за угол, она проверила, не свернул ли кто вслед за ней. Удостоверившись в том, что никому не интересно, куда направляется столь симпатичное создание, она вплотную подошла к подвальному помещению, оказавшемуся моргом. Дойдя до дверей Агата, снова оглянулась: никого. Да уж оно и понятно, ведь прохожих изучать в такой сырой день не было настроения ни у кого…
Агата нажала на ручку входной двери в это «царство мёртвых», и она без усилий открылась. В нос прямо с порога ударил едкий запах формалина. «То ещё местечко!» - подумала девушка. И главное - с этим не поспоришь. Пройдя дальше, Агата увидела стерильно-белую регистрационную стойку, за ней сидела, с головой зарывшись в бумажки, строгого вида тётка. Она постоянно что-то бубнила себе под нос, но если приглядеться, то можно было понять, что тётка с кем-то говорит (должна сказать, весьма грубо) по телефону. Девушка глубоко вздохнула: «Ещё одна!» - подумала она. Агата подошла к регистрации миллион раз жалея, что не обладает ещё даром, как у Василиски, убивать или вышибать душу из жертвы на время, одним лишь взглядом.
-Эй, тётушка, Лина у вас? – не поздоровавшись, начала беседу Агата
- Какая такая Лина? Кто это? Девушка, Вы вообще о ком?- возмутилась видавшая всякое регистраторша. А Агате и не нужна была какая-либо информация, она всё знала, ей нужно было, чтобы женщина встретилась с ней глазами. Всего-то, казалось бы, дело, подумаешь, человеку в глаза с полминуты посмотреть, ну и что в этом особенного? А особенность состояла в том, что Агата в один взгляд обездвижила, женщину, не на совсем, правда, как делала это Василиска, но тем не менее…
-Воронова Ангелина, тётушка, но Вам это не пригодится, Вы об этом даже не вспомните… - приговаривала Агата, глядя на сползающую под стол женщину.