— Ужин и ночлег! — крикнул Жак на местном наречии.
— Йе, са, — покорно ответил полицейский и зашлепал босыми ногами куда-то за угол дома.
Затем в доме мелькнул желтый огонек — чиркнули спичкой. Зажегся свет и поплыл из глубины дома к стеклянной двери. Дверь отворилась. На пороге стоял заспанный африканец с керосиновой лампой в руках.
Он поставил лампу на пол и пошел к машине.
— Салям алейкум! — сказал Жак.
— Алейкум салям! — ответил африканец, помогая Дарамоле вытаскивать из багажника чемоданы.
Жак рассмеялся.
— Люблю я северян! Честные, трудолюбивые, покладистые! — Он хлопнул африканца по плечу. — Ты ведь из племени нупе? Так, папа?
— Нупе…
Африканец был средних лет, но ему явно льстило, что его называют папой.
— Никаких новостей, все спокойно?
— Какие тут новости, маста…
— Они ничего не знают.
Жак еще раз хлопнул нупе по плечу:
— Папа, три ужина и радио. Есть у вас радио?
— Йе, са… — равнодушно кивнул нупе. — И пиво?
— Конечно! Еще лет тридцать назад гостям предложили бы не пиво, а орехи кола. Таков был обычай. Теперь же по всей Африке понастроено пивных заводов. Цивилизация диктует свои условия! — усмехнулся Жак.
Все трое вошли в дом следом за африканцем. Это был рест-хаус — дом для приезжих, нечто вроде маленькой гостиницы. Целая сеть таких рест-хаусов была разбросана по всей Гвиании. Их строили англичане для служб колониальной администрации, когда страна была еще колонией, и все здесь сохранилось с тех пор в прежнем виде.
Петр во время своих поездок по стране останавливался уже в добром десятке таких заведений. Они были построены по одному плану, и иногда казалось, что каждый раз приезжаешь в один и тот же рест-хаус. На стене обязательно висели плохо отпечатанные портреты премьер-министра и главного министра провинции, губернаторов. Иногда текст государственного гимна. Здесь же реклама местного пива «Стар» — сияющий гвианиец пьет из высокого стакана.
Меню тоже обязательное. По утрам корнфлекс или порридж — овсянка. Яйца — вареные или жареные, с сосиской или с ветчиной. Можно было заказать жареную селедку. И обязательно тосты, джем, плохой кофе. Масло было соленым — местного производства, самым дешевым.
Обеды такие же безвкусные — порошковый суп «магги», волокнистое мясо с приправой из консервированных овощей, непонятно из чего сделанное желе. Иногда водянистое мороженое.
Все это подавалось в «главном здании». Вокруг него стояли одноэтажные дома, называвшиеся почему-то по-французски — шале. Здесь и останавливались проезжие. Плату с них брали вперед — таково было правило.
Петр опустился в старое пыльное кресло, просиженное и продавленное, и обвел глазами помещение. Оно ничем не отличалось от виденных прежде. Только без фена — огромного пропеллера на потолке: в Куранчане не было электричества.
Нупе — он же и повар, и администратор, и бармен — принес холодное пиво.
Петр потрогал запотевшую бутылку.
— Сегодня утром привезли лед, маста, — объяснил нупе. Анджей молча налил пиво в высокие стаканы — точно такие же, как на рекламе «Стар».
Сейчас же появился неунывающий Жак. Он вырос в проеме двери — на фоне ночи, залитой лунным светом.
— В рест-хаусе никого, — объявил он. — Похоже, что действительно здесь никто не знает о восстании.
Он подошел к грубому столику, на котором стоял поднос с бутылками, и принялся жадно пить.
Затем нупе принес радио. Это был громоздкий ящик, работающий на батареях.
Жак переставил бутылки на пол, и ящик был водружен на столик. Сначала он не подавал никаких признаков жизни. Жак слегка по нему пристукнул. Затем — сильнее. Ящик захрипел. Жак покрутил ручки. Послышалась музыка. Военный марш.
— Каруна.
Петр и не заметил, как за его спиной оказалось человек пять заспанных африканцев — официантов, уборщиков. Они вытягивали шеи.
Затем ломающийся голос диктора сказал что-то на местном наречии. Африканцы вытянули шеи еще больше.
И неожиданно из ящика донесся голос — молодой и сильный.
— Соотечественники, — начал он. — Сегодня войсками нашей республики сметено продажное правительство… Мы поднялись, чтобы покончить с коррупцией и грязными интригами продажных политиканов, чтобы вернуть гвианийцам уважение к самим себе и восстановить доброе имя Гвиании за рубежом…