Генерал внимательно читал страницу за страницей, делая на полях пометки ровным, аккуратным почерком. Но пометок было не слишком много — Джеймс Аджайи, глава комиссии по выработке новой конституции, знал свое дело.
Когда дежурный офицер доложил, что доставлен арестованный Нванкво, Дунгас закрыл папку, убрал ее в стол и запер ящик.
Сэм вошел с широкой улыбкой на лице и поднял приветственно руку:
— Здравствуйте, ваше превосходительство! Рад видеть вас в добром здравии.
Они много раз встречались в высшем обществе Луиса, и Сэм вел себя так, будто явился на званый вечер. Генерал кашлянул и нахмурился, потом встал, оперся рукою о стол, грозно уставился на молодого оболтуса (так генерал окрестил про себя Сэма):
— Так что же все это значит, молодой человек? Сэм кивнул на газету, которую держал в руках.
— Я сам бы хотел узнать, почему полиция вдруг решила обвинить в этой шутке именно меня.
— Шутке? Да знаете ли вы, что по законам военного времени вас за это полагается расстрелять на месте! — Дунгас перевел дыхание. — В молодости я знал вашего отца и сохранил к нему глубочайшее уважение. Но если бы его величество король Охойе VII был жив, он приказал бы сварить вас живьем в пальмовом масле!
— Спасибо за заботы, ваше превосходительство!
Сэм галантно поклонился. Генерал не выдержал и добродушно улыбнулся: грозного разговора, которым он хотел припугнуть принца Нванкво, никак не получалось.
— Садитесь! — изо всех сил стараясь сохранить на лице строгое выражение, приказал Дунгас и уселся в свое кресло. Сэм отрицательно мотнул головой и остался на ногах. — Вы совершили тяжкое преступление, призвав к мятежу против военных властей. Вы понимаете, что вам грозит? — вздохнув, продолжал генерал.
— Меня привели сюда, чтобы вы мне это объяснили? Голос Сэма стал жестким, теперь уже он не дурачился. Генерал задумчиво покачал головой.
— Первый раз я замял ваше дело, принц Нванкво. Помните это дурацкое решение, которое вы навязали Союзу журналистов? Вы пытались остановить колесо государственной машины, вы действовали во вред Гвиании! И теперь… Вас будут судить, Сэм Нванкво. И поверьте, если бы это сделали не вы, а другой человек, его бы расстреляли без всякого суда.
— Да, человека из семьи Нванкво убрать не так-то просто, ваше превосходительство. Это не то что офицеры без роду, без племени, которых вы обманули и заперли в Кири-Кири. Почему же вы не судите их, генерал Дунгас?
— Вы слишком молоды, принц. И если вам удастся дожить до моих лет, вы поймете, что судьба страны куда важнее, чем слово старого генерала.
Дунгас встал, нажал кнопку звонка.
— Я позвал вас сюда в надежде, что вы поймете вред, нанесенный вами Гвиании. Нет, мне не нужны имена ваших сообщников, заблуждающихся и вводящих в заблуждение других. Но если в них столько же злобы, сколько в вас, разговора между нами не получится. Идите!
Дежурный офицер вытянулся на пороге кабинета.
— Арестованного в тюрьму Кири-Кири.
— Прощайте, ваше превосходительство!
Генерал сухо кивнул. Ему показалось, что на лице арестованного мелькнула довольная улыбка. И глава Военного правительства вдруг понял, что делает что-то не то, что нужно, что все идет не так…
Поколебавшись, он снял трубку внутреннего телефона.
— Разыщите Джеймса Аджайи и немедленно доставьте его ко мне, — услышал дежурный офицер твердый голос генерала.
На следующее утро на тщательно выстриженной лужайке во дворе тюрьмы Кири-Кири собрался весь журналистский Луис. На новеньких стульях, доставленных по этому случаю из здания парламента, расселась шумная газетная братия всех цветов и оттенков кожи. Радиокорреспонденты устроились в первом ряду» установив микрофоны прямо на небольшом столике, позади которого была высокая серая стена; часть ее украшали широкие белые полосы, идущие параллельно земле на разной высоте одна над другой.
У столика стояло два кресла, одно — позади, другое — сбоку.
Собравшиеся тихо разговаривали, с любопытством ожидая открытия пресс-конференции. Слух об аресте секретаря Союза журналистов уже пронесся по городу, и друзья Сэма предвкушали удовольствие от вида ненавистного ловкача Аджайи, который будет загнан в угол их ехидными вопросами.
Петр сидел рядом с Эдуном, мрачным и неразговорчивым.
— Они считают, что я помогал Сэму в этой авантюре, — сказал он Петру, кивнув в сторону пустого столика. — А пресс-конференцию решили провести в тюрьме, чтобы нас всех припугнуть.