– Ну, тогда остается только надеяться, что я с этим быстро справлюсь. Нате выпейте-ка.
Люк поморщился, отчего у него на губе сверкнул серебряный шрамик. Он наклонил бутылку и с большим трудом сделал несколько глотков.
– Хорошее вино, Джонас. Да, в винах ты разбираешься. Ну а теперь действуй...
Джонас негромко выругался: нож выпал у него из руки и поцарапал его подопечного. Но Люсьен Деламер никак не отреагировал. Не поморщился он и тогда, когда комнату заполнил едкий запах жженой кожи.
– Знаешь, французы думают, что умеют пороть. Но по сравнению со старым слугой дея они просто молокососы. Помню, старина Хамид у меня со спины всю кожу сдирал. Вот уж кто был мастер так мастер по части порки! Этому дьяволу доставляло удовольствие причинять мучения другому.
Стиснув зубы, Джонас ковырялся в ране, пока не добрался до свинцовой пули.
– Нашел, – проронил он. – Потерпи еще немного, мальчик мой.
– Мне некуда спешить. Что-то вспомнился мне Хамид. Я тебе рассказывал, как один раз он поймал меня при попытке к бегству? Меня связали, и он попросил, чтобы ему принесли его любимый кнут. Вот это была боль так боль...
Люк несколько раз моргнул и потерял сознание. Его голова упала на плечо Джонасу. Слуга наконец вытащил пулю из раны.
– Спи, мальчишка. Черт возьми, ты и так на своем веку изведал достаточно боли.
Он закончил работу и осторожно переложил своего подопечного на чистые белые простыни.
Поднявшись, Джонас покачал головой и задул свечу.
– У меня такое предчувствие, что тебе еще много боли придется испытать. Особенно если ты не выбросишь из своей глупой башки эту дурацкую затею отомстить. Да, ты истинный Деламер.
Он очнулся в холодном поту и не сразу сообразил, где находится. Так всегда бывало после этого сна. Его заскорузлые пальцы вцепились в прохладные льняные простыни, но он ощущал грубые веревки и удары кожаного бича.
Это могло произойти с ним где угодно и когда угодно.
Саутхолл. Руан. Алжир.
Впрочем, какая разница? Все подобные случаи давно слились в его сознании в один бесконечный кошмар. Кроваво-красная ярость затуманивала все его чувства.
Он сопротивлялся изо всех сил. Он дрался, как всегда в таких случаях.
Во сне он махал руками, колошматя по подушкам. Он опрокинул подсвечник с давно потушенными свечами, что стоял у кровати. В голове его раздавался металлический лязг цепей. Эти страшные воспоминания никак не хотели навсегда покинуть его.
Англия. Норфолк. Сладкие рассветы и бархатные ночи.
Он снова дома.
Господи, если бы только это было правдой! Если бы он мог вернуться домой...
Люк Деламер присел на постели, зарывшись пальцами в свои длинные темные волосы.
Теперь он вольная птица, но это мнимая свобода. Он вечно будет связан со своим прошлым.
Глава 16
Той ночью Тинкер спал на улице, за ягодным кустом. С этого места открывался прекрасный вид на дорогу из Кингсдон-Кросса. Когда он вернулся домой на рассвете, вид у него был усталый, но довольный. Одежда его запылилась, под правым глазом красовался огромный синяк.
– Ты их поймал? – Брэм вскочил со стула и бросился к нему навстречу. – Ты их связал и избил до полусмерти, да?
– С каких это пор ты стал таким кровожадным, малыш?
Брэм залился краской. Ему стало стыдно. Он был уже слишком взрослым для того, чтобы сохранять ребячью непосредственность, и чересчур юным, чтобы быть мужчиной.
Тинкер взъерошил ему волосы.
– Ничего страшного. Вы очень помогли мне, юноша, и это главное. – В глазах старика зажглись задорные огоньки, когда он вспомнил о событиях этой ночи. – Парочка головорезов пыталась проникнуть в сушильню. Одному парню я сломал обе руки. А второму так двинул по черепу, что он это не скоро забудет. Надеюсь, это их навсегда отсюда отвадит.
«Надеюсь». Силвер внимательно взглянула Тинкеру в глаза. Сегодня они казались болотного цвета, и в них застыл холод.
По его остановившемуся взгляду она поняла, что он сам не верит в то, что говорит.
Силвер подавила волну отчаяния.
– Но не стоит рассчитывать, что они так сразу от нас отстанут, – продолжил Тинкер. – Так что идите-ка сюда, мастер Брэм. Давайте еще раз обсудим ваш план.
В три часа, в точном соответствии с планом Брэма, они спустили Кромвеля с цепи, а еще через час успели соорудить несколько ловушек. Теперь поле рядом с оранжереей пересекали два рва, а на дороге, ведущей к дому, было вырыто несколько ям, коварно замаскированных ветками и листьями.
Силвер любовалась плодами их трудов, пытаясь убедить себя, что этого пока более чем достаточно. После того как изготовление ловушек было закончено, она и Тинкер отправились спать: им нужно было набраться сил для предстоящей ночи.
Брэм тем временем сидел на крылечке и смотрел на тропинку, пролегавшую сквозь аллею. Он был очень бледен, и Силвер отчаянно не хотелось, чтобы он участвовал во всей этой заварухе. Но отослать его было не к кому. Их родители и дядюшка были мертвы. Лэвиндер-Клоуз – это все, что у них осталось.
– С мальчиком все будет в порядке, – уверил ее Тинкер, заметивший, как Силвер нахмурилась. – Он очень повзрослел за последние несколько дней. Вы можете им гордиться.
– Я и горжусь. Но...
– Никаких «но», мисс Силвер. У нас нет выбора. Этот мальчик – наш единственный помощник. Никто из города не согласился прийти нам на подмогу. Наверное, тут не обошлось без вмешательства этого осла Миллбэнка. – Он вздохнул. – Идите отдохните немного. Я вас разбужу, когда начнет смеркаться.
– Просыпайтесь, просыпайтесь, мисс!
Силвер сразу же вскочила и широко распахнула глаза. Тинкер тряс ее за плечо. Вид у него был очень суровый.
– Что... что случилось, Тинкер?
Взгляд его был холодным. Через плечо у него был перекинут старый отцовский мушкет. Она удивилась: неужели он думает, что может дойти до стрельбы?
– В чем дело?
– Брэм увидел кого-то в долине. Он пробирается сюда.
Силвер быстро натянула сапоги: она спала не раздеваясь.
– Боже мой! А где Брэм? С ним все в порядке?
– С мальчиком все нормально. – И решительно добавил: – Настало время показать нашим дружкам, где раки зимуют, и навсегда отбить у них охоту здесь появляться.
Силвер надела шляпу и последовала за Тинкером в сгущающиеся сумерки. Она молилась только о том, чтобы у них все получилось.
Люк стоял в пустом бальном зале Уолдон-Холла, который уже давно не использовался по назначению, и смотрел, как над полированным паркетом кружатся в вальсе пылинки.
Как же он устал!
Он пребывал в растерянности, и это чувство было ему в новинку. В течение пяти лет, минувших со времени его освобождения из плена, каждая его мысль, всякое его действие имели конечной целью одно – отмщение.
Месть была сладка. О, как он мечтал поквитаться со всеми безликими незнакомцами, которые разрушили его жизнь!
Только теперь, впервые с той роковой ночи, Люк понял, как это будет нелегко. Если раньше он видел все произошедшее лишь в черном и белом цвете, то теперь начинал различать оттенки серого и пастельные тона.
Это была опасная затея. Ее можно осуществить только будучи сильным. Нужно стать столь же жестоким, бессердечным и напористым, как и его враги.
До недавнего времени Люк был именно таким. Пока одной лунной ночью на вересковой пустоши судьба не свела его с рыжей чертовкой. Господи, как с этого момента все изменилось в его жизни!
Своей наивной нежностью она смягчила его сердце. Заставила его вспомнить то, о чем, казалось, он давно позабыл. Будила в нем радужные воспоминания о старой жизни.
Золотистые летние дни в Суоллоу-Хилле. Весело мерцающие огоньки свечей в комнате, где звучит смех. Почему-то ему представлялось, что она тоже в этой комнате: смеется вместе с его матерью, дразнит его сестру-забияку. Она вписалась бы в их семью. Ее бы все обожали, особенно бабушка, известная своей железной волей.