Коннор открыл рот и, скривившись, проглотил отвратительное лекарство.
– Отлично. – Герцогиня повернулась, намечая следующую жертву. – Теперь твоя очередь, Айан. Рана на бедре неплохо заживает, но ты слишком мало ешь.
То, что ее внук только что съел три ломтя бекона, полбуханки хлеба и два пирожка со сливами, значения не имело. Айан знал, что спорить с бабушкой бесполезно.
– Хорошо, бабушка, – сказал он и тоже проглотил ненавистное желе.
Следующим был Торнвуд.
– Алексис, детка, принеси вон ту бутылку. Настало время принять лекарство твоему дяде.
Девочка моментально выполнила приказание герцогини. Она с удивлением таращилась на трех больших мужчин, которые были словно глина в руках этой пожилой женщины.
Торн решил взбунтоваться. Раненая рука страшно болела, хотя он в этом не признавался, а сейчас чувствовал, что начинается жар.
– Я сегодня не буду принимать вашу настойку. Вы уже три раза заставили меня проглотить эту гадость.
Глаза Алексис округлились еще больше. Но герцогиня лишь рассмеялась и стукнула тростью об пол.
– Наконец-то я вижу мужчину. Мне нравится ваша наглость. Вы будете отличной парой моей внучке, Торнвуд. Но сначала вы проглотите эту настойку, а потом, если будете послушным, я разрешу вам отведать чесночной пасты, которую приготовила специально для вас.
Торн нахмурил лоб, но, встретившись с умоляющим взглядом Индии, воздержался от комментариев и послушно проглотил противное лекарство. Его друзья Пендлворт и Монктон еле удержались от смеха.
Именно в этот момент Алексис посадила свою потрепанную куклу на кровать Торна.
– Дядя Торн, в суматохе я почти забыла… Мне надо сказать вам что-то очень важное. – Она вопросительно посмотрела на герцогиню. – Можно, ваша светлость?
– Конечно, детка. Твоему дяде полезно отвлечься. В последнее время он не в настроении.
У герцогини болели колени, затекали руки, но она, чувствуя себя полезной, была в приподнятом расположении духа.
– Все это случилось, когда сегодня утром я уронила на лестнице Жозефину. У нее оторвалась нога, и я увидела, что внутри у нее пусто. – Возбуждение девочки росло. Она сняла с куклы рваное платье и передник, под которым они увидели деревянное тело куклы. – А потом я обнаружила, что и здесь она пустая. А когда я заглянула внутрь, нашла такое… – Девочка оторвала ногу куклы и потрясла ее телом над постелью Торна. – Видите, дядя Торн?
На одеяло упал сначала один серый комочек, а потом еще два.
– Ты имеешь в виду эти грязные узелки?
– А вы развяжите их.
Алексис уже просто подпрыгивала от возбуждения.
Торн развязал один из узелков и обомлел. На шелковом одеяле лежала горстка сверкающих бриллиантов, причем некоторые были такого же размера, как «Аврора».
– Я сначала не поняла, что это, – сказала Алексис. – А потом догадалась. Я наконец вспомнила ту ночь в Брюсселе. – Глаза девочки на секунду затуманились, но она решительно тряхнула головой. – В ту ночь, когда умерли мои родители, отец успел поручить мне кое-что спрятать внутри Жозефины. Он очень беспокоился и сказал, чтобы я никому об этом не рассказывала, потому что от этого зависит наша жизнь. В дверь уже стучали, и он велел мне, Эндрю и Марианне спрятаться в чулане. Еще успел сказать, что из меня получится хороший солдат. И я никому ничего не рассказывала. Правда, я долго ничего не могла вспомнить, простите меня. Но сейчас вспомнила. Я сохранила эти драгоценности, как хотел мой отец.
Дев в изумлении смотрел, как из грязных тряпок один за другим на одеяло сыпались бриллианты, так долго хранившиеся в деревянном теле потрепанной куклы.
Айан присвистнул.
– Так вот где они были спрятаны все это время. А ты, Алексис, необыкновенная девочка.
Алексис сияла. Стоявшие рядом Эндрю и Марианна заворожено смотрели на бриллианты. Торн взял один из них и стал его разглядывать.
– Если моя догадка верна, это и есть пропавший клад Наполеона. И каждый из этих камней так же бесценен, как розовый бриллиант, который мы обнаружили зажатым в кулаке Стивенса. Мы нашли у него еще несколько камней, но только розовый бриллиант был настоящим, остальные оказались подделками. Это объясняет, почему Стивенс так стремился завладеть «Авророй». Без этого бриллианта ему никогда бы не удалось обманным путем всучить подделки, а его план был не чем иным, как откровенным блефом. Но вот они – настоящие бриллианты. И это, дети, был последний смелый поступок вашего отца: он заменил настоящие камни на поддельные. Если бы мы только знали… – Торн сжал руку Алексис. – Сейчас он бы тобой гордился.
– Он и гордится, – тихо сказала девочка. Не «гордился», а «гордится».
Индия поняла Алексис. Она была рада, что девочка обладала даром успокаиваться, даже после того, что она перенесла в своей короткой жизни.
– Этой банды безумцев, скрывавшихся под именем «Аврора», больше нет. Благодарение Богу, мы увидели гибель последнего из них.
– Господи, Торн, неужели ты занимался именно этим делом с тех пор, как вернулся в Лондон? – Пендлворт покачал головой, разглядывая находку. – И все время нас обманывал! Это просто свинство – ничего не рассказывать своим друзьям.
– Но теперь все изменится, – решительно заявила герцогиня. – Заберите эти бриллианты, Бич. Нам надо обсудить гораздо более важные дела. – Одним жестом она отмела месяцы напряженной кампании английского правительства. – Можете спрятать их в фарфоровом чайнике, который стоит на каминной полке. Его подарила мне мать моего мужа, и более уродливой вещи я в жизни не видела.
Без единого намека на улыбку Бич собрал в кучку бриллианты, словно они были стекляшками, и поступил так, как распорядилась герцогиня. А она между тем продолжала:
– Я пыталась определить дату твоей свадьбы, Индия. Полагаю, вы хотите, чтобы она была как можно скорее, хотя вы уже женаты.
– Уже – что? – хором спросили Айан, Люк и Пендлворт.
Довольная произведенным впечатлением, герцогиня улыбнулась.
– К сожалению, определить дату довольно трудно. Предстоят большие хлопоты – надо разослать приглашения, заказать цветы. А еще предупредить твоих неугомонных родителей, Индия. Думаю, они сейчас где-то между Грецией и Египтом, и разыскать их будет нелегко. Пройдет не меньше шести месяцев, прежде чем они вернутся домой.
– Если вы думаете, что я буду ждать шесть месяцев… – хмурясь, прервал ее Торн.
– Да, это, пожалуй, слишком долго, – согласилась герцогиня и заглянула в свою записную книжку. – Может, в этот день? Нет, это вторник, а он неприемлем для Бича.
Ни один мускул не дрогнул на лице дворецкого.
– После этого будет вторая неделя месяца, и у миссис Харрисон могут возникнуть проблемы в связи с большим наплывом гостей. Альберт и его невеста тоже захотят присутствовать, но они не вернутся из Йоркшира раньше чем через несколько недель. Я послала их погостить к родителям невесты. А это значит…
Торн молчал, сурово глядя на герцогиню.
– Придется отложить на шесть недель.
– Если вы думаете, что я на это соглашусь, то…
Герцогиню явно забавляло нетерпение Торна.
– Да, вы не согласитесь. Может быть, пять недель?
– Ваша светлость! – прорычал Торн.
Индия решила, что пора вмешаться. Она подошла к Торну и прошептала на ухо:
– Не переживай, Дев. В случае чего, я знаю один дубовый стол на чердаке, которым всегда можно воспользоваться. То есть если твое терпение лопнет.
Торн переминался с ноги на ногу, чувствуя, как от ее шепота его охватывает волна жара.
– В чем дело, Торнвуд? – спросила герцогиня, заметив перемену в его лице.
– Моя рука… Рука заболела.
– Тогда вам нужно побольше желе. И еще отличного чая герцогини, – сказала Алексис.
– От тебя, Алексис, я этого не ожидал, – вздохнул Торн. – Скоро Эндрю и Марианна станут такими же.