— Но есть же какой-то выход? — замечаю, что впиваюсь в руку Артема уже ногтями. И разжать пальцы страшно до одури. Он ничего не решает и не может помочь, но я отчаянно пытаюсь цепляться за него, нашарить хотя бы призрачную надежду. — Должен быть, ведь правда?
Мужчина смотрит на меня с такой тоской и обреченностью, словно стоит на краю пропасти.
— Правда… Трансплантация. Только сделать ее нужно в ближайшее время. Тогда, возможно, у него появится шанс.
Глава 40
Трансплантация… Мне страшно повторить это слово вслух и еще страшнее думать о его сути. Но как я могу не думать? Если от этого зависит жизнь Макса… Снова беспомощно накрываю ладонями живот. Шепотом говорю Артему:
— Надо подписать разрешение? Я все сделаю, ты только объясни мне, что именно.
Он смотрит на меня с печальным сочувствием.
— Нет, Вера, ты не поняла. Дело не в разрешении. Мы не можем сделать эту операцию.
— Почему… не можете? — я и вправду еще больше теряюсь. Сам же сказал, что времени нет и все надо решать как можно скорее.
Он мрачнеет.
— Такие операции стоят очень дорого. Существуют, конечно, бесплатные квоты, но на их получение может уйти не один месяц. Этого времени попросту нет… Но самое страшное другое… — Артем отворачивается, уставившись прямо перед собой. — Если с квотой главврач мог бы что-то решить, то… Нужен донорский орган. А его сейчас нет. И неизвестно, когда будет. Мы обзвонили все клиники, перебрали все варианты. НИ-ЧЕ-ГО.
Я не знаю, что ответить. Он говорит сейчас о чем-то запредельном. Это не укладывается в моем понимании. Лишь какие-то отдаленные, ничем не подкрепленные представления, почерпнутые из фильмов и книг. И, наверняка, абсолютно далекие от реальности. Но нельзя же просто сдаться!
— У Макса же нет братьев или сестер, — горько продолжает Ерохин. — Только мама. Но в ее возрасте и с таким букетом заболеваний о донорстве не стоит и задумываться. Даже если бы она подошла.
— А я? — кажется таким логичным задать этот вопрос. Артем прав, родственников у Максима, кроме мамы, больше нет. А у меня с почками никогда не было никаких проблем. Да и вообще со здоровьем. Вот только…
Мужчина повторяет движение моего взгляда.
— Вот именно. Ты беременная, Вера, об этом не может быть и речи. Да и потом, по закону прижизненное донорство разрешено только от близких родственников.
— Я его жена. Куда уж ближе… — мне непонятно, почему мы так долго все обсуждаем. Почему сидим здесь и ничего не делаем. Не торопимся хоть что-то предпринять. Время же уходит… Хочется схватить Артема за руку и потащить куда-то, заставить принять у меня все необходимые анализы, проверить, выяснить, могу ли я помочь. Но он не двигается с места, лишь качает головой.
— Жена не подходит, Вер. Речь идет о генетическом родстве.
— Отлично! — меня внезапно разбирает злость. — Тогда давай позволим ему умереть! Вообще не будем ничего делать! Даже не попытаемся!
Артем накрывает мою ладонь, пытаясь успокоить.
— Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас. Поверь, мне хочется помочь Максу не меньше твоего. Если бы я только мог!
— Да что ты понимаешь! — в больнице нельзя говорить на таких тонах, но нет сил сдерживаться. Накопившаяся, раздирающая изнутри боль рвется наружу вместе с переполняющим меня отчаяньем. — Сидишь тут и разглагольствуешь о том, что положено, а что — нет! Вместо того, чтобы что-то сделать.
— Я сделал… — глухо отзывается Ерохин. — Я сам сдал анализы… Но даже еще до получения результатов знаю, что мы слишком разные. Но я должен был убедиться…
— Вот как… — я разворачиваюсь так, чтобы смотреть ему в лицо. Вынуждаю поднять на меня взгляд. — Значит, тебе сдать анализы все-таки можно. Несмотря на то, что ты Максу генетически вообще посторонний человек! Почему тогда я не могу?
— Вера, — он берет обе мои ладони в свои. Смотрит долго-долго. — Милая, я уверен, что это бессмысленно. Шансов, что нужные показатели совпадут, практически нет. Ну не бывает таких чудесных совпадений в жизни! А в твоем положении все обследования пройдут непросто. Максу бы это очень не понравилось.
Кажется, что последние аргумент что-то выворачивает внутри. Глаза начинает щипать от непролитых слез.
— А Макс не может сказать, нравится ему это или нет! И не сможет, если мы не попытаемся! Артем, если ты сейчас мне не поможешь, будешь жалеть всю жизнь. Если бы твоя Тая сейчас находилась бы за этими дверями… — при упоминании о жене его взгляд темнеет до черноты, — разве ты не сделал бы все на свете? Горы бы свернул, чтобы ее спасти!