Он с удивлением проводит пальцами по лицу и долго смотрит на оставшиеся на них блестящие капли.
- Вот видишь, как? Я не думал, что так бывает. Меня ведь нет. Только память, воспоминания и знания, которыми я хотел с тобой поделиться. Я думал, что оставлю тебе лишь это. А свою боль заберу с собою.
- Папочка!
Какие же мы с тобой оба...
- Не надо, маленькая, не надо. Для меня это уже ничего не значит, а тебе не нужны лишние слезы. Ничего ведь уже не изменишь, правда? Тебе нужно думать о будущем. Да, солнышко?
- А оно будет?
Белое облако снова прячет от заплаканных глаз комнату-море, в которой никто и никогда уже не поставит кораблик-кроватку и сундук с детскими сокровищами.
- Будет, малыш. Все у тебя еще будет, поверь. Ты ведь мой маленький дракончик, умненький и сильный...
- А ты был большим драконом. Разве это спасло тебя, когда ее не стало?
И опять его крепкие руки прижимают меня к груди, стирают с лица слезы. И так не хочется думать, что это всего лишь сон. Да еще и последний.
- Ты многого не знаешь, - тихо шепчет мне на ухо его память. - Не знаешь, как я виноват перед тобой, перед твоей мамой. Я должен был остаться с тобой, она просила об этом, просила не делать глупостей. Как я сейчас тебя об этом прошу... Но я так не хотел ее отпускать.
- О чем ты?
- Ты ведь знаешь, что такое "разделенное сердце"? Одно сердце на двоих?
Всхлипываю, и короткий стон мимо воли срывается с губ вместо ответа. Я знаю.
- Это старая сказка, малыш. Красивая и грустная. Наверное, единственная Сказка, повторившаяся хотя бы раз в каждом из сопредельных Миров. Кроме одного. В Мире Драконов никогда не было такой сказки. Ни один дракон не умер оттого, что лишился своей половинки...
- Но...
- Не перебивай меня, пожалуйста. Просто слушай. Ни один дракон за все тысячелетия существования нашего народа никогда и никого не любил так сильно, чтоб лишится жизни, лишившись объекта своей любви. Мы просто не умеем так любить. Это - часть нашей природы, неотъемлемая часть знаменитого драконьего иммунитета. Мы живем настолько долго, что хоронить знакомых и терять любимых уже входит в привычку. Да, это тяжело, это больно, но ни один из нас не умирал от подобных потерь. Мне было немало лет, малыш. Да что уж там, мне было немало веков. Я простился за это время с таким количеством друзей и возлюбленных, что их хватило бы на то, чтобы заселить целую планету. Это оставляло шрамы на сердце, но каждый раз, когда такой шрам затягивался и грубел, сердце становилось все более и более нечувствительным к такого рода потерям и однажды оно совсем, наверное, превратилось бы в сплошной, твердый как камень рубец. Это было бы правильно. Мы, драконы, все таковы. Мы - цельные. Мы не делим свои души напополам. Мы...
Его слова обрываются тишиной, горькой как слезы его воспоминаний.
- Я был плохим драконом, малыш. А когда встретил ее, то понял, что так им и останусь... Но я бы пережил то, что случилось. Наверняка пережил бы. Остался бы с тобой и никогда не бросил. Но я не хотел ее отпускать. Был один шанс из тысячи... Я знаю, что это слишком мало, но даже будь у меня один шанс на миллион, я сделал бы то, что сделал. Драконы не делят свое сердце любовью. Но они могут разделить свою жизнь силой собственной крови. Даже не разделить свою, а взять чужую жизнь и привязать ее к своей. Это сложно и требует определенных познаний в магии. Это опасно, потому что проводится подобный ритуал, когда тот, с кем ты хочешь поделиться своей силой, находится на грани между жизнью и смертью, и та связь, что проводишь ты между вашими судьбами, может сыграть с тобой злую шутку. И не ты привяжешь к себе уходящего в небытие, а он утянет тебя за собой...
И вновь тишина.
- С тобой так и случилось?
- Да. Когда она умерла, я понял, что и мне осталось не долго. И изменить ничего уже не мог. Прости, малыш, я должен был подумать о тебе. Настоящий дракон так и сделал бы: взвесил все "за" и "против" и принял бы верное решение. Но я уже говорил тебе, я никогда не был правильным драконом. Надеюсь, ты поймешь меня.
Я понимаю. Теперь понимаю. И если бы у меня был этот самый призрачный шанс, то я использовала бы его, не задумываясь. Прости, малыш...
- Не повторяй моих ошибок, родная. Не нужно...
- Мне это и не удастся. Я ведь не проводила никаких ритуалов, связывающих наши жизни.
- А это и не обязательно. Ты ведь у меня тоже неправильный дракон. И твоя человеческая половинка уже протянула между вами крепкую ниточку. А люди... Только люди, малыш, умеют любить раз и на всю жизнь.
- Потому что их жизнь зачастую короче любви.
- Нет. Потому что они люди. И если бы я был жив сейчас, то просил бы тебя об одном. Отпусти его. Назад ты его уже не перетянешь, не вернешь. А он тебя к себе может. Слишком крепко вы оказались завязаны, малыш. Как в той старой и грустной сказке о разделенном сердце. И я не хочу, чтобы ты ушла вслед за ним...
А я хочу. Безумно хочу к нему в тот чудесный край, что, не сговариваясь, придумали храмовники всех известных мне Миров, но как выяснилось, даже драконы не знают наверняка, есть ли он на самом деле.
- Не нужно. Поверь мне, в твоем случае это будет еще хуже, - взгляд серебристых глаз, так похожих на те, что глядят на меня из зеркала, наполняется печалью.
- Почему?
- Потому, что только человек потянется за своей половинкой сердца. А дракон останется. Ты же не хочешь, малыш, чтобы в тебе умер человек? И то, что останется не будет уже тобой. А кем оно будет, даже я не могу предсказать. Отпусти его.
- Отпустить - это значит забыть?
- Нет.
- Не думать?
- Нет. Ты знаешь, о чем я.
Он прав, я действительно знаю. Отпустить - это значит разорвать по живому ту самую связывающую нас нить, с кровью и болью вырвать ее из своего сердца вместе с глупой невероятной надеждой на невозможное чудо. Раз и навсегда сказать себе, что все то, что было между нами, навсегда останется лишь тускнеющим с годами воспоминанием. Но я не могу так. Пока еще не могу. Слишком нужен он мне, как и эта несбыточная надежда.
- Не играй с Судьбою, малыш. Никому еще не удавалось ее обмануть. Мне, по крайней мере, не удалось. И поверь, мне больно было оставлять тебя, почти так же больно, как прощаться с твоей матерью. Хотя я и знал, что Лайс позаботится о тебе...
- Рошан. Ты ведь оставил меня на Земле, с Рошаном.
- Глупенькая, - вновь обнимает меня теплая память моего отца. - Я оставил тебя на Земле с Любой. Потому, что ты нужна была ей даже больше, чем она тебе. А потом я полагался только на Лайса. Ведь Рошан, каким бы хорошим он не был, все же дракон. А драконы, как я уже говорил, не умеют любить так сильно и искренне, как люди или карды. А я хотел, чтобы тебя любили. Лайс не бросит тебя, поверь. Это у него в крови: человеческая любовь, эльфийская преданность и негасимые кошачьи инстинкты киа Пилаг: согреть обиженного детеныша, пусть даже чужого, приласкать, приободрить тихим мурлыканьем, а если надо, то и угомонить грозным шипением. И непременно отдать ему частичку своего сердца. Сначала тому издерганному мальчишке-эльфу... Да, я помню его, малыш. Помню, сколько хлопот доставлял он в свое время Эн-Ферро, и сколько вместе с тем дарил радости. Он умел и удивлять, и радовать... Но все же, будь я жив, то сказал бы, что моя дочь сделала плохой выбор.
- Скажи, - прижимаюсь я крепче, и мои настоящие слезы оставляют влажные пятна на его рубашке, сотканной, как и сам он из обрывков воспоминаний. - Скажи. Все отцы осуждают выбор своих дочерей. Это нормально. Я так хочу быть нормальной. Обычной. Хочу, чтобы у меня был отец, которому бы не нравился мой парень. Хочу, чтобы у меня был этот самый парень. И ему бы тоже не очень нравился мой отец. Это нормально. А потом, со временем, они все равно нашли бы общий язык. И каждый понял бы, что второй не так уж и плох. И хотя один из них дракон, а второй эльф...