Они двигались в тусклом мерцающем свете фонаря, пока не достигли конца тропинки. Она была перегорожена массивными воротами, по бокам которых возвышались каменные постаменты. Поперек кованой железной арки было выгравировано название: «Колвик-Холл».
Бэзил остановился, чтобы открыть ворота. С петель на снег посыпалась ржавчина и окрасила его в красный цвет. Что-то привлекало внимание Рен к Колвик-Холлу. Может быть, дело было в его огромных размерах или в том, что на расстоянии его силуэт был абсолютно черным. На фоне голой заснеженной земли поместье Алистера Лоури казалось еще одной горной вершиной.
Когда Бэзил остановил карету на подъездной дорожке, Рен спустилась на землю, наслаждаясь хрустом затекших суставов. У нее едва хватило времени осмотреться, прежде чем Бэзил достал багаж и подтолкнул к ней. Ранее вежливый и обходительный, сейчас он был торопливым и отстраненным, уже забираясь обратно на козлы.
– Вы не хотите зайти внутрь погреться? Или немного отдохнуть? – спросила она.
– Нет. – Его ответ определенно прозвучал более резко, чем ему хотелось, потому что следом он выдавил виноватую улыбку. – Спасибо, мисс Сазерленд. Это очень мило с вашей стороны, но мне нужно вернуться домой до того, как погода испортится.
«Не оставляйте меня здесь одну», – хотела попросить она. Бэзил взглянул на дом, словно он был проклят. Даже лошади навострили уши, били копытами по земле и вздымали тучи снега.
Рен сглотнула рефлекторный детский протест и вместо этого вяло махнула рукой:
– Счастливого пути.
– Спасибо, – поблагодарил он. – А вам удачи.
Он дернул поводья, лошади тронулись с места, и Рен осталась одна.
Она стояла по щиколотку в снегу, запорошившем сад, если это вообще можно было назвать садом. Это было всего лишь переплетение ветвей, покрытых льдом, словно странные лабораторные образцы. Рен повернулась к своему новому дому с его хмурыми фронтонами и карнизами, с которых капали злые сосульки. Дом, казалось, смотрел на нее с бельведера[4], примостившегося на чешуйчатой крыше. От этого волосы у нее на затылке встали дыбом. Кто-то стоял там и наблюдал за ней. Она чувствовала это. Но все окна были пустыми и черными, словно крылышко жука.
«Бояться дома – это так глупо», – упрекнула она себя. Это был всего лишь растаявший снег, просачивающийся в ботинки. Просто странное поведение Бэзила, наполняющее сердце страхом.
Когда снегопад усилился, закрывая ей обзор и запутываясь в волосах, Рен занесла сумки на крыльцо. Сводчатая арка из железа прикрывала вход во внушительные двойные двери, а в металлическом плюще виднелись искаженные страданием лица и рычащие горгульи. Собравшись с духом, она схватила железный дверной молоток. Он обжег голую ладонь резким холодом. Рен подняла его и позволила ему упасть со стуком, заглушенным толстым слоем снега. Из поместья не доносилось ни звука. Она могла бы закричать, если бы захотела.
Никто бы все равно не услышал ее.
Спустя минуту двери открылись, и на пороге появилась девушка лет двадцати, освещенная светом канделябра. Четыре свечи горели ровно, едва колыхаясь на ветру, который трепал плащ Рен. Глаза девушки были скрыты тенями, но ее взгляд обжигал, горячий, как капля воска, капающая на истертые половицы.
– Лорд Лоури ожидал вас несколько часов назад.
«Какое гостеприимство».
– Прощу прощения. Погода задержала нас.
Служанка не отрывала взгляда от плеча Рен. Не сказав больше ни слова, она взяла сумки и вошла внутрь. Рен ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Переступив порог и оказавшись во мраке, она почувствовала себя так, словно ее проглотили заживо.
Внутри было едва ли теплее и светлее. В мерцающем свете свечей Рен разглядывала громадный зал, его поразительную пустоту. С того места, где она стояла, потолок возвышался над ней примерно на три этажа. Если бы она вытянула шею, то увидела бы, как луна, узкая и изогнутая, словно игла для наложения швов, заглядывала в три окна, расположенных вдоль задней стены. Парадная лестница вилась вдоль мрачных синих стен, опоясанная перилами из полированного дерева цвета влажной почвы. Все, что находилось за пределами зыбкой досягаемости канделябров, расплывалось, как будто дом дышал и шевелил тени.
Все было совсем не так, как она представляла, – здесь было так тихо и одиноко. Где пышные вечеринки и сплетничающие придворные? Где армии слуг, несущих блюда с пирожными и чайники с чаем? Здесь не осталось ни красоты, ни жизни.
4
Бельведер – надстройка над зданием, например башня с широкими застекленными или открытыми проемами.