Кузнец махнул рукой и принял всё железо.
В местном аналоге салона красоты меня отмыли, привели в порядок одежду и волосы. Из разбойницы с большой дороги я превратилась во вполне элегантную молодую даму. Волосы у меня средней длины, до плеч, но их как-то ухитрились заплести в косу и уложить венком вокруг небольшой шапочки из золотой сетки, расшитой мелким жемчугом. Мужской не по размеру костюм сменился декольтированной блузкой из тонкой ткани с шелковой вышивкой «белым по белому», плотной синей шерстяной юбкой с таким же белым орнаментом по подолу и кожаным жилетом на шнуровке и ремнях, которыми удобно крепить ножны на спину – очень женственно, ничего не скажешь! Но расставаться с мечом я не хотела. Так и вошла в таверну, куда нас определил на одну ночь – последнюю ночь путешествия! – рыцарь. Сам он ушел договариваться о повозке, а я отправилась ужинать. Вся такая… нежная, воздушная… С огромным мечом за спиной.
Шагнула в зал, полный народу – так вот, где все горожане; на местной дискотеке! Приложила ладони ко лбу, подняла вверх. «Славься, Гор великий, крылами…» Никто на меня не обратил внимание.
В углу на небольшом подиуме менестрель перебирал струны лютни и мурлыкал романс «Не уходи, побудь со мной» томным бархатным голосом. Романс! До написания, которого еще лет так пятьсот!..
Пухленькая проворная тавернщица ловко сновала между столами, разнося огромные подносы с яствами, собирая пустую посуду. Оглянулась на дверь, где я все еще стояла на пороге, не решая, где приткнуться, и… чуть не выронила поднос. С воплем: «Маруська!» метнулась ко мне, кинув посуду на чей-то стол, и чуть не задушила в объятиях.
– Юнка! Ты?!
– Я! – всхлипнула она. – Маруська!! Как же?!..
– Да вот… – растерялась я.
Она оглядела меня с ног до головы. Вздохнула восхищенно:
– Какая же ты красивая!
Ага! Видела б ты меня во время побоища на памятной поляне!..
Заметила меч.
– Ух, ты! – слегка коснулась пальчиком рукояти. Ойкнула, отдернула руку, сунула в рот обожженный палец. – Ничего себе! Это что?! Ты теперь Зена – королева воинов?
Погладила осторожно седую прядь в моей прическе.
– Сколько же тебе пережить пришлось?!
– Потом расскажу. Давай сядем.
– Да, – засуетилась она. – Конечно. Идем к окну.
Грозным окриком выгнала из-за стола пару пьяных забулдыг, быстренько смела грязную посуду, принесла молока, горячего хлеба, миску мяса с овощами.
– Ешь! И рассказывай.
– Сначала ты. И где Ника, не знаешь? Она тоже здесь или…
– Да вон она, – Юнка махнула в сторону подиума. – Иди сюда!
И я поняла, почему менестрель показался таким знакомым. В цветастом костюме, берете с перышком, с лютней и романсом, до которого еще минимум пятьсот лет, – наша прекрасная Ника ничуть не растеряла утонченности, благородства и женственности. Судя по одобрительным возгласам и аплодисментам, публика ее уважает.
Вот истинная артистка. Истинная леди! А я – так, пародия.
– Марианна! – ахнула Ника. – Не может быть!
– Моргана, – поправила я и крепко обняла обоих подруг. – Как же я вам рада, девчонки!
* * *
– Ну, и почему это случилось? – Юнка тискала в руках пустой стакан из-под молока, которое сама же рассеянно и выпила. – Почему мы здесь? Не скажу, что мне так уж не нравится, но, когда ложишься спать дома, а просыпаешься в средневековой клетушке в объятиях волосатого мужика, который глядит с обожанием и называет своей сладкой булочкой, испытаешь-таки легкое недоумение.
– Тебе повезло, – я дожевала ломтик хлеба с мясом. До чего вкусно! А ведь еще вчера казалось, что лучше кролика на вертеле ничего и быть не может. – Я очнулась в куче навоза. Да еще и рабыней.
– Чё, правда?! – округлила глаза Юнка. – А здесь как оказалась?
– Долго рассказывать. Не хочу сейчас. Потом как-нибудь.
– Ладно, – покладисто кивнула подруга, отломила хлеба и рассеянно зачерпнула из моей тарелки соуса с куском гуляша. Пожевала, грустно вздохнула. – Иногда домой хочется. А потом как вспомню… Вечные заботы о фигуре, одиночество, зарплата, что только на овощи хватает. Экономишь вечно, экономишь, чтоб раз в год пожить пару недель по-человечески на море…
– Не так уж мало получает главный менеджер, если на поездки в Доминикану хватает, хоть и раз в год. – улыбнулась Ника. – Получал. В другом мире. А тут… Я вот всю жизнь петь хотела и не только одна и в душевой.