— Стоп, — я поднял руку. — Как ты собираешься объяснять, что выжил один из всех?
— Ну я и говорю за кампанию. Я отдельно сидел, наблюдал за ними. Медведь тот не так прост оказался. За все время пока мы за ним следили он оставался один. Без стаи. Утром уходил дальше в Пекло и возвращался один, обычно кого-то уже сожрав. После обеда до следующего утра, как правило, спал в своей берлоге и не показывался. Наблюдатели сидели с подветренной стороны, и он их не мог учуять, а больше возле его логова никто не появлялся. Наши решили его хлопнуть, в нём как минимум должны быть красненькие. Собралось человек сорок, огнемёты взяли. Заражённые не любят огонь.
— Не все. Но всё же какая душещипательная история. Дай догадаюсь, мишка вас всех завалил? — едко ухмыльнулась Иштар.
— Бесчеловечны слова ваши, — укоризненно заметил Ким, поджал губу и продолжил. — Да, завалил. Через пять минут как наши выдвинулись и напали на него их всех и сожрали. Оказывается, в его берлоге было не меньше десяти руберов, все его уменьшенные копии. Как только наши кинули в берлогу гранату, ну чтобы хоть как-то завязать диалог…
— Дебилы, — крякнул папаша Кац.
— Что есть, то есть. Так оттуда вынесся сам медведь и с ним стая «медвежат». Я условно говорю, потому как на медведя он похож не больше, чем я на Мартина Лютера Кинга, — я вопросительно посмотрел на Иштар.
— Негрила, грохнули его, чтобы не болтал лишнего, — пояснила она.
— У каждого из них от шести до десяти мохнатых лап. По два, а то три хвоста. И конечно зубы, очень много. От нашего отряда остались одни ремешки меньше, чем за три минуты. Я побежал в ужасе ничего не соображая и угодил прямо в руки каких-то людей через два квартала. Я им кричу, что там ужас и надо помочь. А они только смеются и щупают меня. Вот так я и попал к мурам.
— Ужас какой, — Рита непроизвольно закрыла рот ладошкой.
— Ещё какой, — кивнул Ким. — Что мне ещё оставалось делать? Я слышал, что ментатов и знахарей муры не трогают.
— Ага, не трогают, — кивнула Иштар вспомнив три «счастливых» месяца в стабе муров.
— Они меня проверили. Их ментат решил пока меня не убивать и сдать целиком внешникам, но перед этим они…
— Ах! — Рита опять всплеснула руками с пристёгнутыми к ним пушками.
— Нет, нет. Они меня не… Я вынужден был слить им метки какие знал. Теперь зная их, они могут прикинуться настоящими рейдерами, а это значит, что какой-то стаб скоро опустеет. Не «Погреб», туда они не сунутся, но другой куда они заявятся с моими метками. Я и не знал, что так можно. Ну вот выяснилось. В итоге я попал к внешникам, а дальше вы знаете.
— То есть если ты бы сразу попал к внешникам, то метки не ушли на сторону? — догадалась Рита.
— Да, если наши узнают, что я побывал в гостях у муров, то мне конец. Я, считай, для них мур.
— Так и есть парень, — кивнула Иштар. — Тебе осталось только сделать себе наколку ворона, и ты их.
— Но это же неправда! — чуть не плача взмолился Ким.
— Погоди, что значит слил метки? Метка снимается ментатом с реального человека, ведь так, Изя? — спросил я, не понимая механизм предательства Кима.
— Так-то раньше было. На первом слое. Метка или аура или слепок снимался с человека и была индивидуальна. Здесь сильный ментат может взять метку реально существующего человека, в нашем случае тех, кого знает Ким и «прикрепить» к муру. Вуаля! Мур становится добропорядочным рейдером, а если не имеет наколки, то совсем плохо. Внедряется в стаб и дальше объяснять не надо. Муры не трогают ментатов, потому что те, как ходячая база легальных меток. Снимают с них всё и отдают внешникам. Если, конечно, очень жирный ментат, то могут вытрясти сперва метки, а потом полакомиться. Так что сдал он метки или нет, кто будет разбираться? — проскрипел папаша Кац. — Грохнут без разговоров.
— Хорош его стращать. Ким, ты хочешь, чтобы мы сказали твоим, что спасли тебя из челнока?
— Так и было же, — Ким умоляюще посмотрел на меня.
— А ты что нам? — спросил папаша Кац. — Какой гешефт мы поимеем с тебя? Ты не представляешь какие внутренние муки я буду испытывать, глядя на тебя и вспоминать как подставил целый стаб своим молчанием. Надо хоть как-нибудь умаслить мою совесть.
— У меня ничего нет, — расстроился Ким и развёл руками.
— Я знаю! — воскликнула Иштар. — Ты, парниша, сделаешь мне метку. Новую метку.
— Зачем? — удивился Ким.
— Затем что много вопросов задаёшь. Моя бывшая метка многим известна и… в общем тебе то что? Одной больше, одной меньше. Уже без разницы. Мне нужно скрыть свой дар.