В этот момент зазвонил телефон. Я совсем забыл о пластине, лежавшей рядом с аппаратом. На её поверхности заалел непонятный простым людям символ. Из нас четверых все умели читать на языке ригелиан. В принципе особо читать там было нечего. Просто номер платформы восемьсот девяносто семь. Мы притихли и уставились на устройство продолжающее настойчиво вызывать по всей видимости куратора. Неужели куратором работал внешник?
— Возьмёшь? — кивнула Лиана.
— Придётся. Рассекретимся, но ладно, — я уверенно снял трубку. В ней раздался шум и треск после чего из динамика гаркнул до боли знакомый голос. Он был таким громким, что я невольно отстранил трубку подальше от уха и разговор услышали все.
— Ну что, говнюк? Всё ещё коптишь небо? — это без сомнений был сам Алистер Дарк. — Завалил моих людей и радуешься? Ничего у меня таких по всему городу сотни. Вам тоже сегодня прилетит хороший сюрприз.
— И тебе добрый день, старый пердун. Номер твоей платформы я знаю. Не боишься, что я её взорву? — ехидно спросил я.
— Ты не сможешь подняться. Тебя не пустит ни один челнок, а летать ты не умеешь. Я тебя больше скажу, из этого города тебе уже не выбраться! Можешь сразу к таргам на кладбище устраиваться, — трубка извергла зловещий голос моего тестя.
— Это всё, что ты хотел мне сказать? — устало спросил я. — Если ты опорожнился, то я пойду отдохну.
— С любимой женой? — ехидно послышалось в трубке. — Кстати, она в курсе, что у тебя растёт сын? Виктор уже начал ходить и говорить. Спрашивал о тебе! О маме!
Папаша Кац втянул голову в плечи и медленно отступил подальше. Немезида прислушивалась к разговору и тоже сильно удивилась. Но сильнее всех, конечно, удивилась Лиана. Я почувствовал, как на макушке у меня встают волосы и холодеет затылок.
— Он уже говорит? — я собрал всю свою волю в кулак и непринуждённо спросил. Это провал. Даже провалище! Никогда Штирлиц не был так близок к разоблачению, всплыли слова из популярного фильма, который мы, кстати, смотрели вместе с Лианой. Далее я представил продолжение голосом того же диктора: «Полковника СМЕРШа нашли утром задушенного и отравленного или наоборот. Его недавно пришедшая в себя жена признана невменяемой». Вот примерно такой текст будет в местной газете. Это пиздец, товарищи. Я так не боялся даже в пещере у червя-скреббера.
— Да. Спрашивает, где его мама и папа. Почему его дедушка называет папу долбоёбом и вонючим трупом.
— Нельзя же ребёнка приучать к таким словам. И потом, разве трупы могут отвечать на телефонный звонок?
— Он уже не ребёнок, ты верно забыл, что на Ригеле созревают раньше. Год за пять.
— Тогда передавай ему привет и пусть прилетает на каникулы. Я покажу мальчику неведомых зверушек, покатаемся на скреббере, — я уже попрощался с жизнью наблюдая как каменеет лицо Лианы.
— Ну-ну. Предвкушаю просто как ты проведёшь свой последний вечер. Единственный вопрос, сколько пулевых попаданий найдут в твоём теле утром. Слышал, что жёнушка у тебя просто дикая кошка. Приятно было с тобой познакомиться, но если вдруг ты опять выкрутишься, то я скину на тебя мезонную бомбу. Прощай, неудачник.
Я застыл с трубкой в руке, издававшей прерывистые гудки. Немезида тактично закашлялась и взяла под локоть папашу Каца.
— У нас там эта… утюг вроде не выключенный остался. Мы пойдём? — вопросительно сказала она. Я медленно кивнул головой запоминая их скорбные физиономии. Они тихо вышли, плотно притворив за собой дверь. Лиана молча смотрела на меня в упор. Видимо подбирала слова, ну здесь без папаши Каца не справиться, только он обладал таким колоритным и насыщенным лексиконом.
— Я всё могу объяснить! — умоляюще сказал я. Лиана молчала. — Скажи что-нибудь!
— Иди на хуй! — она холодно смотрела мне в глаза, а её руки передёрнули затвор винтовки.
— Мы с ней не трахались! — воскликнул я.
— А, так она была девой Марией? Я в курсе как получаются дети, говнюк, — она резко подняла винтовку и выстрелила над моей головой. Сверху полетели обломки потолка и разбитые гардины. — Ты, жалкий пидорас, занимался этим за моей спиной? Вдул инопланетянке и радовался себе до усрачки? Да, урод? Небось, потрахались на моих останках? Руку мою, он, блядь похоронил, какая долбанная мелодрама! Ты мерзкий, вонючий кусок дерьма. Тебя надо затолкать в задницу Ктулху, и чтобы ты уже никогда не выбрался наружу! Тебя надо скормить скребберу по частям, а твои яйца отдать мурам. Ты… сука… убью!
— Не вдувал я ей!!! Она взяла мою сперму при обследовании, когда я лежал без сознания! — про те два раза нашего успешного совокупления после я решил не упоминать. Старина Дарк о них тоже ничего не знал. Один из участников этого соития умер, а второй, то есть я, ни за что не проговорится!