После моего приземления на споровый мешок скреббер сошёл с ума окончательно. И ещё я понял, что внутри его тела нет молний. Белая жемчужина трудилась на славу, и мои обугленные руки начали приходить в себя. Я схватил мачете и начал яростно рубить оболочку изображая из себя железного дровосека. Вокруг хлестала голубая кровь кислая на вкус, что-то сокращалось. Снаружи выл скреббер как стая мартовских котов, оставшихся наедине с собой без кошечек. Всё вокруг тряслось и воняло. Где-то на десятом ударе я рассёк оболочку спорового мешка. Мстительно воткнув мачете в какой-то орган, я разодрал руками прорезиненную плоть. Раздвинув оболочку, я не поверил своим глазам. На мягкой голубой подложке лежали восемь жемчужин. Восемь! И все величиной с грецкий орех. Я присмотрелся и понял, что это не белые, а радужные! Несметное богатство ждало меня на расстоянии вытянутой руки.
Схватив одну из них, я с силой дёрнул её. И тут свершилось! Скреббер содрогнулся и затрясся. Меня повело вправо, и я понял, что мы падаем. За бортом раздался жуткий треск и целая цепь взрывов, после чего последовал страшный удар, и я влетел носом в жемчужины. Ноги мои остались торчать из прорезанной оболочки. В руке я по-прежнему держал радужную жемчужину, не желая с ней расставаться. Я не потерял сознание только благодаря проглоченной перед этим белой жемчужине. Оказавшись носом в самой кладке, я пытался выкарабкаться из ловушки стараясь зацепиться хоть за что-то. Как назло, меня окружала слизь и расслабленные мышцы. В качестве опоры они совсем не годились. Единственного чего я добился, так это перевернулся на спину и упал полностью в споровый мешок, хотя точнее было сказать споровую камеру настолько она была велика. Теперь до дырки у меня над головой было не меньше полутора метров. Я попробовал прыгнуть, но оттолкнуться у меня тоже не получилось. Ноги вязли в узловатых нитях янтаря окружавшим ложе на котором покоились восемь жемчужин. Ту, что было у меня в руке я положил обратно. В этот момент накатил отходняк и силы полностью оставили меня. Я плюхнулся на янтарь и распластался не в силах пошевелиться. Сколько я так лежал неизвестно, но в итоге меня нашли. Сперва в разорванный споровый мешок заглянула хитрая носатая морда гражданина Каца. Его глаза расширились при виде картины «уставший рыцарь отдыхает на десяти радужных жемчужин и жует янтарную нить». Да я жевал, прекрасно помню, как тот же папаша Кац говаривал, что в небольших количествах можно разжевать янтарь и немного посасывать. Это конечно не лайт-спек, но силы понемногу восстановит.
— Вы поглядите на этого поца! — проскрипела сверху носатая физиономия и тут же исчезла. Вместо неё показалось бледное лицо моей дорогой супружницы.
— Так значит? Мы с ума сходим, а он развалился как барин. Эй! Женя, скажи, что мне это не приснилось, — Лиана свои острым зрением сразу увидела рядом с чем я отдыхаю.
— Нет, дорогая не приснилось. Это похоже первый и последний случай такого куша в истории Улья!
— Первый, но не последний. Хватайся, — Немезида опустила сверху канат с петлёй на конце. — Изя сейчас всё соберёт.
— С удовольствием. Меня уже тошнит от внутренностей скреббера. Куда он свалился?
— Сейчас сам увидишь, — Немезида упёрлась ногами в плоть поверженного чудовища и с помощью Лианы потащили меня наверх. — Мы сказали никому близко не подходить.
— Да. Знаешь какие быстрые у нас люди. Не успеешь очнуться, а от скреббера только ласты останутся, — проскрипел папаша Кац и спрыгнул вниз с саквояжем в руках. Следом за ними Немезида скинула вниз три больших пластиковых пакета под янтарь. Я оглянулся и немного охренел. Скреббер в агонии разнёс ещё две пятиэтажки, попросту разметав их в пыль. На груде щебня безжизненно лежал толстый хвост манты, который я ранее не заметил. На сотни метров вокруг падения скреббера не осталось ни одного живого места. Везде одни оплавленные воронки и горы строительного мусора. Скорее всего их так и оставят, разгрести это вряд ли удастся, да и зачем.
— Упыря убило, — сказала Лиана, до сих пор поддерживающая меня под руку. — Их всех накрыло одним разом. Когда скреббер выпустил шесть шаров. Остальные вроде живы.
— Нам пора сваливать в бункер. Терентий скоро появится, — я буквально чувствовал его.