— А куда? Череп, куда мы сейчас идём, а то я уже запутался в этом городе, — переадресовал я вопрос генералу.
— Ночью по городу ходить опасно. Смертельное опасно. Может здесь останемся? — я явно читал в его глазах нежелание двигаться дальше.
— Здесь нельзя оставаться! — Плакса сняла противогаз и вытерла обильный пот со лба. — Нам всем теперь пиздец! За тех троих нас будут преследовать по всему Улью. Они передадут наше описание всем и даже элите.
— Ты то откуда знаешь? — не поверил папаша Кац.
— Тот, под кого она заложила мину, пока был жив, рассказывал. Он обращённый из Михайловки.
— Оппа! А мы как раз туда собирались, — воскликнула Лиана.
— Туда нельзя, нет больше Михайловки. Разобрали её на части. Все кроме меня были оттуда. Я по дурости попалась, вышла утром импланты искать. Недавно здесь грандиозная драка была после того, как по заражённым влупили ядерной бомбой добрые люди. Дай, Бог им здоровья. Те из элиты, кто остался в живых забыли о нас и стали грызться между собой. Я подумала, что от них полно интересных имплантов должно остаться и нарвалась на колдуна.
— На кого? — переспросила Лиана.
— Первый, которого вы грохнули, с хлыстом. Он вроде лаборанта здесь был. Из Михайловки ему те трое доставили народ, они, кстати, её и грохнули. Сегодня пришли за кровью, но остальные нейроманты уже знают, что произошло.
— Отомстили, значит за Михайловку… — вздохнул Череп. — У меня там дружок жил.
— Отомстили, только вот двести душ уже не вернуть. И дорогу к магистральным туннелям отрезали заодно.
— Ну а ты, что можешь предложить? Ты сама откуда?
— Из Спартака. Можно и через нас добраться до магистрали. Дорога не очень удобная, но дойти можно.
— Из Спартака? — Черепу не понравился этот вариант. — Туда не меньше трёх километров по городу топать.
— Я знаю, но есть ещё один вход. Мы сами недавно его обнаружили. Он совсем рядом здесь, вот только эта близость меня и подвела. Как только я вылезла наверх, тут меня нейромант и схватил.
— Не фига одной лазать, — с горечью усмехнулся Череп.
— Мой дорогой муженёк изволит с бодуна быть, не царское это дело за имплантами ходить. Корзинку дал мне и сказал, чтобы пустой не возвращалась, — тихо как мышка рассмеялась Плакса.
— Вот пидарасина, — не сдержалась Кобра.
— Слушай, Плакса, почему тебя так назвали, а не Писклёй? — спросил я.
— Сама не знаю. Плакса, по-моему, даже обиднее. Меня вообще-то Ира зовут. Меня так муженёк прозвал, — она нахмурилась, вспомнив что-то неприятное.
— Муж? Реально муж или просто коллега? — последнее слова Лиана произнесла с издёвкой.
— Он меня как-то избил, будучи пьяным. Я сильно плакала, не от боли, больше от обиды. Называл меня дурой набитой и никчёмной. Овцой там и ещё… Дар у меня фуфло и вообще мне неплохо было бы убиться об стену, чтобы у него наконец прошла изжога от моего вида, — вздохнула Плакса.
— Так послала бы его, мужиков в Улье хоть отбавляй, — удивилась Кобра.
— Я хотела уйти, а он говорит, что всем расскажет про мой «беспонтовый» дар. Все будут ржать и вообще. А потом просто пообещал убить при первом удобном случае, если я всё-таки осмелюсь.
— Надо было рассказать старшему. Кто у вас там в Спартаке? — спросил Череп.
— Морс, ксер он. Да, и кваз тоже. Он крутой! — поцокала языком Плакса.
— Сказала бы ему, — хмыкнул Череп.
— Мне жалко мужа стало, он бы его убил.
— Странная ты, Ира, если не сказать большего, — покрутила пальцем у виска Лиана.
— Как ты стала квазом? — спросил знахарь.
— Я не хотела бы рассказывать, — Плакса опустила глаза в пол. В маленькой руке она держала противогаз. Так он постояла немного и разрыдалась. Кобра принялась её успокаивать, заодно тайком от Плаксы показала Изе кулак. Наконец Плакса затихла, вытерла слёзы и набралась храбрости. — Это всё он. Муж. Он издевался надо мной. Я ведь нормальная была, но он бил меня за каждый косяк. Потом посадил на цепь в дальнем бункере, там из наших почти никто не появлялся. Я просидела в бункере две недели без живчика. Вода была, лужа такая вонючая. С потолка падали капли, её и лизала. А муженёк про меня забыл. Он, видишь ли, в рейд ходил, потом бухал, потом опохмелялся. Когда вспомнил я уже концы отдавала. В итоге он меня к знахарю принёс, я тогда килограмм тридцать весила. Знахарь только руками развёл, говорит, что уже ничего нельзя назад отыграть. Вот так и стала я квазом, муж сказал, что теперь я точно никому не нужна и он будет меня кормить, если вякать не буду, что сидела на цепи.