Мы вышли из штаба. Пыль внизу уже осела и сейчас я в полной мере оценил будущий объём работ. Жителям Припяти будет чем заняться, четыре яруса пандуса, примерно целый железнодорожный состав бетона, полностью превратившийся в щебень, сейчас устилал последний, двадцать четвёртый ярус. Где-то там покоился Призрак и всё его воинство. Нам же надо было выспаться и быстрее валить отсюда. Нос, конечно, нам благодарен, но вскоре как они начнут разгребать завалы люди обязательно вспомнят, кому обязаны этим развлечением. Претензий, возможно, не будет, но косые взгляды обеспечены. А так утром сольёмся через туннель Древних и разговоров нет. Главный предупреждён, тем более сам всё слышал.
Мы вышли на ярус Архимеда, когда на нас из-за угла выпрыгнул недобитый обращённый. Это был здоровенный детина с чем-то вроде сабли в руках. Впереди всех шли папаша Кац, и Плакса о чём-то весело беседуя, наверняка расписывал ей преимущества третьего импланта. Знахарь угощал свою пассию волшебным живчиком настоянным на мандариновых корках с щепоткой корицы. Плакса, кстати, стала тоже неплохо поддавать, не желая уступать папаше Кацу. Спились, как сказала Лиана, и девочка, по её же словам, крепко втрескалась в похотливого знахаря. А я ведь помню, как он говорил, что его уже никто и никогда не заинтересует. Что он вообще ушёл из большого секса, но оказалось ему просто не попадалась такая молоденькая сучка, которая будет его боготворить. Хотя не такая уж и молоденькая, сорок вроде есть. Ну, а что такое сорок лет для девушки в Улье? Жизнь можно сказать только начинается! Вот и папаша Кац был такого же мнения, когда им повстречался бугай с катаной. Мало того, у этого долбонавта ещё торчали клыки как у моржа. В предвкушении реванша он завыл, подражая Ктулху и бросился на безобидную с виду парочку. Плакса после всего сказала, что растерялась настолько, что забыла поставить стену.
Детина замахнулся своим тесаком над ней, готовясь, разрубить её надвое. Папаша Кац только и успел выкрикнуть ему: «— Замри!». Мы тоже в ужасе замерли, даже Кобра не смогла бы им помочь, потому как они ушли слишком далеко, и её телепортация не достала бы. Не говоря уж обо мне, в лучшем случае я прибыл бы уже к тому времени, как лезвие разрубило Плаксе голову. Но все обошлось, знахарь остановил его своим криком, а когда он замер взял его за запястье другой руки и что-то прошептал. Когда мы подбежали, детина уже лежал безжизненным трупом.
— Имплант! Я захотел, чтобы он умер и вот, — виновато улыбнулся папаша Кац.
— Ну ты и даёшь, Хоттабыч, — похлопала его по спине Лиана. — Реально Перфоратор.
Глава 2
Злой гений
Папаша Кац ворочался во сне. Плакса периодически гладила его по голове, но знахарь умудрялся храпеть на боку, на спине и даже уткнувшись вниз носом в подушку. При этом не просыпался и лягался. Плакса отнесла это неестественное состояние к стрессу, перенесённому папашей за последнее время. Она тихо выскользнула из-под одеяла и пошла искать кухню, заплутав в просторном отсеке учёного. Жилище Архимеда было настолько огромно, что Плакса элементарно заблудилась. Прежде чем найти кухню она сунулась в спальню к Черепу и Кобре, там все спали. Затем она, сама того не желая приоткрыла дверь к Архимеду, он сидел за столом и что-то писал. Обернувшись на открывшуюся в бок дверь, он старался разглядеть в темноте, кто к нему пожаловал. Плакса застыла в дверях, не зная, что делать.
— Это я, извини, запуталась в твоих хоромах. Хотела попить, — неловко оправдываясь, прошептала Плакса.
— Ты будешь смеяться, но я тоже поначалу блуждал здесь. Нос сказал, что главному бухгалтеру положен такой отсек и точка. У меня есть вода и морс. Или ты живчику хочешь? Такого, как у папаши Каца у меня, конечно, нет.
— Нет, просто воды без газа. А удобно будет? — спросил Плакса по-прежнему стоя в дверях.
— Ну мы же ничем таким не занимаемся. Думаю, да. Проходи, — Архимед встал из-за стола и подошёл к холодильнику, достал двухлитровую бутыль с простой водой и налил полный стакан. Плакса с благодарностью приняла и спросила.
— Чем ты занят так поздно? Я оторвала тебя от чего-то важного? — она указала на разбросанные на столе бумаги.
— Нет, ничего особенного. Те две надписи с пенала, что нарисовал Титан… Они не дают мне покоя, что-то не сходится.
— Ты же перевёл их уже, — Плакса подошла ближе к столу и взглянула на бумаги.
— Перевёл то, перевёл. С этим всё точно, но там в конце каждой стоит знак вроде нашей запятой. Это говорит о том, что есть ещё и третья запись. Как минимум. Древние очень любят писать в столбик отделяя каждую строчку запятой. Для конца текста у них есть свой символ, вроде нашей точки.