— Пять камней, — наконец произнес Истен вслух, не в силах больше держать мысли при себе.
— Что? — мальчик моргнул и недоуменно посмотрел на него.
— Пять камней, — повторил Истен. — Знаешь, когда в последний раз в империи находили ученика с таким потенциалом?
Альмар молча покачал головой.
— Почти четверть века назад. — Истен прекрасно помнил свой первый разговор с отцом на эту тему, как помнил и несколько обгоревших бумаг из дома мертвеца, которые ему довелось тогда прочитать. — А знаешь, как этого ученика звали?
— Нет, — но что-то в выражении лица мальчика сказало, что он начал догадываться.
— Его звали Арон Тонгил. Тот самый Арон Тонгил. Правда, его учитель Джат Пеларе никому не рассказывал о потенциале ученика, записи об этом выплыли только с его смертью… Ты понимаешь, что это значит?
— Н-нет, — в глазах мальчика мелькнул страх — впервые с момента их знакомства.
— Эй, Альмар, в твоем магическом потенциале нет ничего страшного, — сказал Истен успокаивающим тоном, не очень понимая, что именно испугало ребенка. — Наоборот. Просто, если ты доживешь до мастерского экзамена и пройдешь его, то через какое-то время сможешь встать на равных с самим Тонгилом… А тар Мэлгон просто дурак, как и эти жрецы Солнечного! — добавил он с внезапно вспыхнувшим раздражением. Истену никогда не нравился фанатизм, с которых служители светлых богов пытались уничтожить Темных магов. Это было — не при жрецах будь, конечно, сказано, — но это было настоящее вредительство! Темных магов не следовало уничтожать. В них следовало воспитывать верность империи, а потом использовать их на ее благо! Жаль только, мнение Истена никого сейчас не интересовало…
— Встать на равных? — повторил мальчик. — Но Тонгил мертв. Вы имеете в виду — достичь его уровня?
— Мертв? — раздражение схлынуло, и Истен невесело усмехнулся. — Да если бы! Живехонек.
— Что? — ребенок весь подобрался. — Он жив? Но я ведь… То есть…
— Жив-жив, — подтвердил Истен. — К сожалению. Ты слышал, что его убили, да? Ну так вот, он воскрес.
Мальчик сглотнул. Правая рука сперва судорожно сжала запястье левой, потом метнулась к ошейнику.
— Да что ты так напугался-то? — Истен посмотрел недоуменно. Но, мгновение спустя, наконец, понял. — Ты из-за пяти камней, да? Решил, что он сочтет тебя возможным соперником и убьет?
Идея, озвученная вслух, прозвучала еще более нелепо, что в его мыслях.
— Я… Н-нет…
— Сомневаюсь, что он тебе что-то сделает, даже если узнает про пять камней, а потом на тебя наткнется, — Истен вздохнул. Тонгил был, конечно, чудовищем, но своих, таких же, как он сам, Темных магов, убивал только по серьезным причинам. И уж понятно, что маг с таким самомнением, как у Тонгила, ребенка соперником не сочтет. Гордыня не позволит… Хотя… Хотя, как знать, на что он способен сейчас, с Изнанкой, сидящей внутри?
— Тебе не о нем думать надо, а о том, куда попадешь, — сказал Истен. — О том, кто окажется покупателем. Если тэрэсэ — вот этот, который только что приходил, — то плохо. Маги Народа Песка скупают детей с Даром по всему миру, обучают их в закрытых школах, потом ставят печати послушания и отправляют сражаться с Пустыней. Только толку нет. По нашим выкладкам… То есть, я хочу сказать, по выкладкам имперских книжников, которые мне довелось увидеть, Пустыня полностью поглотит все города этой страны через пятнадцать лет.
Альмар моргнул и посмотрел на дверь, через которую несколько минут назад вышел упомянутый тэрэсэ.
— А про остальных покупателей, про которых упоминал стражник, вы что-нибудь знаете?
— Остальные — ну тут как обычно. Остальным просто нужны верные слуги с сильным магическим даром. Хоть королю Альдемар, хоть южным князьям. Наверное, у них тоже есть какие-то аналоги печати послушания, но там хоть не придется сражаться с Пустынниками. Только с обычными людьми. Ну и с другими магами, конечно.
— А вас что ждет? — неожиданно спросил Альмар.
— Меня? — удивленно переспросил Истен. Пожал плечами. За дни, проведенные в камере, у него было достаточно времени подумать о своей судьбе. — Вряд ли что-то хорошее. Я же тебе говорил, что Дара у меня нет. Если уж за столько лет он не проснулся, то и в ближайшие дни ничего не изменится. Думаю, как только работорговцы поймут, что им досталась пустышка, продадут кому-нибудь по-быстрому, на обычном городском аукционе.