— Не пострадал? Он ребенок! Да даже у нас… даже на севере подростков не берут в военные походы раньше, чем им исполнится шестнадцать.
— Ты сам убил впервые, когда тебе было всего двенадцать…
— Думаешь, я рад этому? — Арон вскочил на ноги. — Думаешь, я этим горжусь? У меня не было выбора. Но мой сын не должен был проходить через такое. У него должно было быть нормальное детство.
Мэа-таэль поднял голову, следя за магом, который опять, по старой привычке, вышагивал туда-сюда по поляне. Так он делал всегда, когда что-то выводило его из равновесия.
«Нормальное детство».
Мог Арон так долго не забирать Альмара у тара Мэлгона именно потому, что желал для сына «нормального детства»? Без покушений, без оборотней, без Темной магии? Без необходимости убивать? А вовсе не потому, что не хотел привязаться к мальчику, как решил полуэльф?
Ответов на эти вопросы у Мэа-таэля не было.
— Чтобы у ребенка было детство, нормальное или нет, он должен сперва выжить, — сказал Мэа-таэль твердо. Вот уж в чем-чем, а в том, что его подопечный научился убивать врагов, виноватым он себя не чувствовал. — Должен научиться защищать себя. Я не мог быть с ним рядом всегда. Альмар — он хороший мальчик, но слишком мягкий, слишком добрый. Знаешь, когда я предложил убить для него тара Мэлгона, чтобы он мог безопасно вернуться домой, он отказался.
— Отказался, говоришь, — Арон остановился, потом вновь сел на землю неподалеку от Мэа-таэля и потер лицо ладонями. — Ладно, рассказы…
Арон резко замолчал, повел головой из стороны в сторону, будто принюхиваясь, и потом уставился куда-то на север. Но Мэа-таэль достаточно хорошо его знал, чтобы понимать — к обычному чутью это отношения не имело. Так срабатывало чутье мага на опасность.
— Бесов старик, — прошипел Арон, и по лицу его на мгновение скользнула гримаса ненависти.
Потом быстрым движением он открыл кошель с амулетами, вытряс все на землю, выбрал несколько и швырнул в сторону своего походного мешка, а Тени поймали эти амулеты еще в воздухе и в мешок уложили. Другие же Тени подхватили оставшиеся амулеты с земли, засунули назад в кошель и аккуратно убрали кошель в походный мешок Мэа-таэля. А потом полуэльф ощутил, что его руки вновь свободны, а удавка больше не давит на горло.
— Если он не будет ни о чем тебя спрашивать, молчи, — отрывисто велел Арон. — Если спросит, добавляй в конце фразы «Мастер», отвечай сразу, кратко, по делу, и почтительно. Так почтительно, будто говоришь с… с Верховным Шаманом. Даже нет, с целым собранием Верховных Шаманов! Мэль, ты меня понял?
— Э… — ответить Мэа-таэль не успел.
Из-за холма вышел человек и направился к ним. Вернее, мгновение назад он был еще там, далеко, а затем вдруг оказался совсем рядом, будто прошел невидимыми Вратами.
На старика человек походил слабо — крепкий мужчина лет сорока, коренастый и широкоплечий, с типичной внешностью кочевника. Судя по узорам на одежде — из племени унсар.
Мэа-таэль перевел взгляд на Арона — лицо мага не выражало сейчас никаких эмоций, кроме вежливого внимания. Ни тени прежней ненависти. И ни тени удивления, когда унсар вдруг вот так переместился в пространстве.
Поднявшись на ноги, Арон поклонился унсару — как младший старшему — и Мэа-таэль торопливо повторил его движение, одновременно пытаясь понять, кем мог быть этот чужак.
И… «мастер»?
Почему «мастер»?
Так среди магов было принято обращаться к своим наставникам. Но Арон не раз упоминал, что его учитель погиб много лет назад.
— Заставил ты меня побегать за тобой по Степи, — сказал унсар вроде бы добродушно, но за словами слышалась угроза.
Арон развел руками.
— Прошу прощения, что доставил вам неудобство, мастер.
— Я ненадолго потерял тебя на тропе местных духов, — продолжил унсар, — эти выскочки перекрыли… — он вдруг замолчал, и почти доброе выражение лица сменилось откровенно недобрым. — Твое эррэ! Что ты сотворил со своим эррэ, мальчишка?
«Мальчишка»?
Интересно, когда к Великому Магу Арону Тонгилу, главе Темного Ковена и Наместнику Севера, обращались так в последний раз? Лет пятнадцать назад? Двадцать? Или и того больше?
Несмотря на очевидную серьезность ситуации, мысленно Мэа-таэль не удержался от смешка — а потом подумал, что он, наверное, тоже злопамятный. Нехорошо. У Арона ведь было куда больше причин злиться, а он Мэа-таэля простил. То есть, кажется, простил…
Между тем Арон ничем не показал, что такое обращение его задело.
— Что не так с моим эррэ, мастер? — спросил он вежливо.