– Семен Андреевич, эдак и в нас могут садануть.
– Ерунду не городи. Или решил отвлечь, чтобы я забыл про ваши выкрутасы?
– Вы забудете, – многозначительно вздохнул Зубов, но потом встрепенулся: – А здорово все же ребята сработали: р-раз – и двух крейсеров как не бывало.
– Здорово, здорово, – уже значительно успокоившись, вздохнул Гаврилов. – Вот только бесполезно. Сдается мне, «Варягу» конец все одно. Дай-то бог, чтобы это никак не связали с подводными диверсантами.
– А что так-то? Ну свяжут, а что они могут?
– Много чего, олух ты царя небесного. Могут на каждой стоянке начать выставлять противоминные сети или просто сети: как только сеть зашевелилась, бомбу за борт – и получите оглушенного диверсанта. Ну это как вариант. Другой вариант – их подводные пловцы, атакующие наш флот. Сложного-то ничего, важна идея, а если еще и наше снаряжение к ним попадет… Лучше сразу повесьтесь, ей-богу, проще будет.
Тем временем, несмотря на плотный огонь, «Варяг» все же пробился к основному фарватеру – было заметно, что движется он с натугой, крен увеличился еще больше, но до угрожающего все еще далеко. Как и ожидал Гаврилов, крейсер отвернул в сторону гавани. «Кореец», успевший получить еще одно попадание, поковылял за ним: теперь нечего было и думать, чтобы уходить, момент был упущен. Японцы преследуют их, но недолго – как только русские пересекают границу нейтральных вод, Уриу все же прекращает погоню и обстрел, русские для него теперь недосягаемы. Находящиеся в гавани корабли нейтральных стран – весьма весомый аргумент. Не дай бог попасть в кого – это похлеще потери двух крейсеров будет. Русским деться некуда, а он подождет. В конце концов, он объявил иностранцам, что в шестнадцать часов войдет на рейд и даст бой «Варягу», если тот не выйдет. Он вышел, но спор еще не закончен, а потому Уриу подождет, а как подойдет время, войдет и поставит на этом точку.
Гаврилов стоял на палубе «Светланы» и смотрел на то, как недавно еще гордый красавец, а теперь избитая гора покореженного металла стоит на якорной стоянке. Крен значительно увеличился и продолжал угрожающе расти. Судя по рассказам Антона, крейсер в прошлой истории пострадал значительно меньше, «Кореец» вообще не получил попаданий. Но в этот раз все было по-другому. Конец один: вон прославленный «Варяг» стоит и кренится на правый борт, все больше окутываясь дымом разгорающегося пожара, с его борта сходят уже последние члены экипажа, вот с палубы сходит высокий офицер, весь в бинтах, прямо как в той песне: «Голова обвязана, кровь на рукаве…»
«Корейца» уже отвели в сторону, с него также спешно сходят, и шлюпка отваливает от борта. Гребцы усиленно налегают на весла, стремясь как можно быстрее отойти от корабля. Наконец раздается оглушительный взрыв.
– Мы сами взорвали «Корейца», и нами потоплен «Варяг».
– Складно, Семен Андреевич.
– Складно, Максим, складно. Ладно, давай сниматься с якоря: пора ребят разыскивать.
Он постарался лишить Руднева и Беляева выбора, подбросив им фальшивую телеграмму от наместника царя на Дальнем Востоке. Парни пошли дальше и с риском для жизни сумели заминировать два японских крейсера, причем один из них основной противник «Варяга», но даже потеря двух крейсеров ничего не решила – старушка вцепилась в русский крейсер мертвой хваткой и не пожелала нипочем его выпускать. Что же, по меньшей мере, минус два крейсера, а вскорости станет известно, насколько удачно или неудачно, об этом думать не хотелось, сложились дела с «Нисином» и «Касугой». Если все нормально, то затея с пловцами уже себя оправдала, уменьшив японский флот на три броненосных крейсера. Конечно, «Чиода» вроде как тоже броненосный, но этот так, мелковат, и артиллерия так себе, к полноценным броненосным его никак не отнесешь.
Парней нашли быстро. Не рассмотреть «Светланы» с ее распущенными парусами нужно было сильно постараться, как, впрочем, и черного столба дыма от подожженной лодки. Пламени практически не было – не иначе как забросали чем-то, чтобы чадило получше. Ну да и бог с ним. Главное, нашлись.
Снаряжение было в полном порядке, если не считать напрочь разряженных аккумуляторов. С парнями тоже все слава богу: не забыли-таки, что обряжаться нужно только в сухую поддевку. Шерстяная, облегающая тело, вкупе с резиновым гидрокостюмом с манжетами, она вполне позволяла пробыть в ледяной воде около полутора часов без каких-либо последствий для здоровья. Но парням досталось – двое умудрились обморозить себе руки, один лицо и уши, слоник, тудыть твою, только один обошелся без какого-либо ущерба для здоровья, но довольно щерились все. Герои, якорь вам в седалище.
– За успешно проведенный рейд и потопление двух крейсеров противника объявляю благодарность и премирую группу десятью тысячами рублей. За самоуправство, нарушение дисциплины, самовольное оставление расположения в боевых условиях объявляю десять суток ареста и хозработ. Лично прослежу, черти полосатые.
– Есть, десять суток ареста и хозработ. – Вот вроде и наказали, а лыбятся, словно золотой нашли, хотя и нашли, чего уж там, но только, сдается, не деньгам они радуются.
– Здравствуй, Сережа.
– Здорово, медведище! – Ну а как его еще-то назвать, если сграбастал в объятия так, что ни вздохнуть, как говорится, ни… Одним словом, ничего не получится. – Ты чего так задержался, должен был еще вчера прибыть?
– Должен был, да вот в Дальнем подзадержался.
– А телеграмму дать не мог?
– Как-то из головы выскочило, что ты здесь.
– И вообще – что ты там делал? Ах да. Ну и как тебе Дальний? – ухмыляясь, поинтересовался Звонарев.
– Ничего особенного, я на него в свое время насмотрелся. Давай лучше пройдем в мою каюту. – Дело происходило на палубе «Светланы». Едва заметив, что та входит в гавань, Звонарев тут же бросился к ней, оседлав концерновский катер. Сергей ничуть не возражал против уединенной беседы. – Я тут на рейде случайно заметил «Енисея» и «Боярина». Поправь, если я ошибаюсь, но сегодня первое февраля, или я что-то напутал? – когда они уже находились в каюте, тихо спросил Гаврилов.
Понятно, что вокруг только проверенные люди, которым было известно достаточно многое, да только не все, а потому поберечься стоило.
– Тогда все сначала. В Артуре ничего не изменилось, «Ретвизиан», «Цесаревич» и «Паллада» подорваны, все как в известной истории. Утром был артиллерийский бой, но опять-таки никаких изменений. Вот только…
– Что «только»?
– Понимаешь, жаба задушила отдавать «Маньчжурию», с ее грузом. Одним словом, вечером я вышел в море, поутру повстречал транспорт и сообщил его капитану, что лучше бы сменить курс. К Дэве он не попал, но откуда ни возьмись появился японский миноносец, который все же едва не уволок пароходик. В общем, сожгли мы его, а потом то ли артиллерийский погреб взорвался, то ли запасная торпеда, но он затонул. «Оборо» – в известной нам истории он в числе погибших не числился.
– Нормально. Значит, ты решил, что раз пошла такая пьянка и Антон все одно вызверится, попытаться спасти «Боярина»?
– Не только «Боярина», но, как видишь, и «Енисея», и, что важнее, его командира Степанова. Золотая голова, скажу тебе, но тогда погиб глупо – каста, мать ее, не захотел оставить корабль.