— Ну, за знакомство.
Чокнулись — опрокинули. Виктор громко крякнул и стукнул по столу — хорошо пошла. Эля закашлялась и замахала ладонями перед слезящимися глазами, остальным зашло спокойно, без происшествий. А Настя, вопреки всем ожиданиям, даже не поморщилась, точно выпила обычной воды. И с вызовом уставилась мне в глаза — мол, уделала, как нефиг.
Малири: Ну и кто из нас лох?
Пуфель: Пока 1-1
Малири: Фигня этот ваш самогон. Сто пудов бодяжите, нищеброды. Да я такого ведро выпью.
Пуфель: Ага, рассказывай.
Малири: Спорим?
Пуфель: На что?
Малири: На сто баксов. Хотя стоп, у тебя же и ста рублей нет -_-
Пуфель: Я бы и не стал спорить на деньги. Это скучно.
Малири: Тогда на что?
Пуфель: На поцелуй.
Настя запрокинула голову и громко захохотала, из-за чего все дернулись, как током ударенные. Ведь в тишине, нарушаемой лишь жеванием и звоном вилок, взрыв хохота грянул, как внезапный выстрел.
— Настя! — рявкнул Виктор, сжав в кулаке столовый нож, будто заточку. — Веди себя прилично!
— Солнышко, все в порядке? — Эля квочкой накинулась на деточку и коснулась ладонью лба. — Голова не кружится? Может, приляжешь?
— Все нормально, мам. Просто Захар так смешно кушает — я и не удержалась.
Теперь все уставились в мою сторону. Я поднял морду от тарелки и утер майонез с усов.
— Ем, как обычно.
— Что ж, — отец взял бутылку, прекрасно понимая, что лучший способ сгладить углы — хряпнуть еще по одной. — Давайте выпьем за то, чтобы проклятая нечисть провалилась ко всем чертям и никогда не возвращалась!
За такое грех пропускать. Чокнулись — опрокинули. Пошло еще легче, а на бледных аристократичных щеках маман вспыхнул здоровый деревенский румянец.
Пуфель: Ну так что? Струсила?
Малири: Поцелуй свои бубенцы, когда вылизываться пойдешь.
Пуфель: Струсила.
Малири: Еще я кошек не целовала.
Пуфель: Трус-баягуз.
Малири: У тебя из пасти дохлыми мышами несет.
Пуфель: Меньше трепись и чаще закусывай, а то под стол упадешь.
Малири: .. I ..(0_0).. I ..
— Ешь давай, — амбал точно прочитал мои мысли. А может просто заметил, что дочурку уже ощутимо пошатывало — после двух-то рюмок.
Настя с опаской поддела картошку и осторожно отправила в рот. Пожевала, поморщилась, а затем в изумлении вскинула брови, вмиг позабыв о показной брезгливости. Вилка заплясала по тарелке, накалывая золотистые дольки, жареное сало и овощи. Распробовав угощение, подруга накинулась на него с таким остервенением, словно не ела пару недель. Вот уж действительно — за ушами трещало, а с учетом их размера и длины, древняя пословица обрела новую жизнь. Хотел подколоть за резкую смену предпочтений, но передумал — мало ли чем она питалась дома. Может, всякой гадостью вроде устриц и сырого мяса, а то и вовсе сидела на строжайшей диете, ведь ее высочество должна выглядеть идеально.
— Итак, — отец в предвкушении потер ладони. — Между третьей и второй — перерывчик небольшой.
— Может, молодежи уже хватит? — с плохо скрываемым намеком спросила мама.
— Да ладно тебе! — изрядно раскрасневшийся родитель расплылся в улыбке. — Глянь на них — ни в одном глазу!
Не знаю как на эльфийку, но на меня алкоголь и правда действовал как-то слабо, почти незаметно. То ли нервы не давали опьянеть, то ли две стопки и правда ни о чем, то ли сказывалась новая физиология, помноженная на игровые механики. Так что приняли и третью, тем более пили за скорую победу.
— Кому добавки? — мама взяла опустевшее наполовину блюдо с картошкой.
Настя первой подняла руку.
— Солнышко, осторожней, — Элеонора тут же коснулась ее плеча. — Не налегай на углеводы, тем более на ночь.
— Отстань от нее, — проворчал бугай, перемалывая тяжелыми челюстями колбасу.
— А вы, значит, бизнесмены? — папа решил сменить тему и заодно блеснуть подчерпнутыми из новостей знаниями — мол, я не дремучий селюк и тоже шарю за движуху. — И чем занимаетесь? Агрохолдингом, наверное? Или инвестициями?