— Семен, опусти ружье!
— Тоня! — проворчал отец, но подчинился. — Эта тварь — одна из них! Она опасна! А разговаривать и попугаи умеют!
— Убить всегда успеешь. Давай поговорим.
— Что ж... — родич хмыкнул в ус и хищно осклабился. — Допросить пленного врага — это я всегда за.
— Сема!
— Ладно, ладно, — он повернулся ко мне и для острастки щелкнул затвором. — Итак, рассказывай — из какой галактики прибыл?
— Пап, я не пришелец! — отозвался, морщась от прилипшего к языку кусочку сети. Хотя вкус у нее конечно — мое почтение, вся рыбкой пропитана. А таранка под потолком так и манит, чертовка...
— А кто?
— Твой сын!
— Чем докажешь?
— Меня зовут Захар Крылов, девятнадцать лет, учусь в сельхозе на механизатора. Сейчас отличник, но на первом курсе получил трояк из-за того, что ты с преподом на рыбалке подрался.
— Видишь? — мама всхлипнула и уже ринулась ко мне с распростертыми объятиями, но отец остановил ее и сам встал у порога.
— Не вижу. Я вот передачу смотрел, что пришельцы мысли читать умеют. Может, он нашего Захара просканировал и с полученными знаниями пытается втереться в доверие, чтобы шпионить и вызнавать секреты.
— В облике кота? — нахмурилась мама.
— Э-э-э...
— Захар, как тебя угораздило? Как это случилось?
— Я... играл в игру... И у меня был персонаж — кот-колдун. Я успел поиграть всего несколько минут, а потом что-то случилось, и отовсюду полезли гоблины. Я прикончил нескольких, но потом... пришлось отступать, и вот я здесь.
— Господи! — мать прижала кулаки к груди. — Говорила же — не доведут эти игрушки до добра!
— Так, секунду, — отец решил до конца отыгрывать роль злого копа. — Это из-за какой, блин, игры ты превратился в черта, а в мир полезла всякая дрянь?
Юлить и врать не имело смысла, ведь от правдивости показаний напрямую зависела жизнь. Вот и сказал как есть, без всякой задней мысли в надежде, что родители поверят и хотя бы перестанут тыкать дулом в нос.
— Кажется, из-за «Алиоры».
— Погоди, — папа нахмурился еще сильнее, отчего косматые брови столкнулись на переносице, как две грозовые тучи. — Той самой, что в новостях передавали? С этой, как ее, погружаемой капсулой?
— Да.
— И там где час игры десять штук стоил? Ах ты мелкий засранец!
— Пап, я их сам заработал!
Но меня никто не слышал — отец распутывал сетчатый клубок с таким остервенением, словно намеревался вытрясти из меня всю душу.
— Заработал он... — от усердия родич запыхался и покраснел, а я всерьез забеспокоился за его сердце. За свое, впрочем, тоже. — Матери куртка нужна. Мне — сапоги. Крышу в доме надо к осени подлатать. А он десять штук на сраную игру спустил? Убью!
— Сема!
Мама бросилась на выручку и потянула клубок в другую сторону, из-за чего тот с оглушительным треском порвался, а я вывалился наружу, как орех из скорлупы. И, поджав хвост, попытался вскарабкаться на ту самую крышу, но сорвался и забился в угол между стеной и забором.
— Еще и штукатурку ободрал, бестолочь!
Может, в самом деле прикинуться пришельцем и свалить подобру-поздорову, пока отец не подобрал ружье?
— Семен! — мама привела мужа в чувство живительной затрещиной и гневно крикнула в глаза. — У нас сын чем-то заразился, а ты о сапогах и куртках думаешь?! Живо заводи машину — в поликлинику поедем.
— Тогда уж к ветеринару, — хмыкнул отец.
— Да ничем я не заразился! — попытался в последний раз воззвать к гласу разума. — А переродился! Но не в ином мире, а в своем, только в чужом теле!
— Все, он бредит, — мать села рядом и коснулась ладонью лба. — И жар начался.
— У кошек, вроде, температура всегда высокая... И ты бы не трогала его, а то мало ли что... Еще сама чего подцепишь.
— Заводи машину!
— Елки-палки... Переодеться хоть дай — в люди ж едем.
Они ушли в дом, а я остался сидеть на перевернутом ведре, вздыхать и угрюмо таращиться в никуда. Так бы новости посмотрел, узнал, как дела у друзей, но смартфон — единственный на всю семью — теперь хрен знает где. Но обострившийся слух улавливал достаточно звуков, чтобы понять — ничего хорошего не происходит. Вдали одна за другой ревели сирены: пожарные, «скорые», полиция, доносились испуганные крики и стрельба. Я бы назвал это репетицией той жести, что творилась в столице, и оставался лишь один вопрос — где остановится орда завоевателей и остановится ли вообще? Или спустя пару дней одно из щупалец дотянется и до Ореховки, погубив всех, кто мне дорог?